Где ты? Похоже, Эва нарочно задала нам эту головоломку. Иногда я страшно боялась, что ее уже нет в живых, а иногда была готова убить за то, что заставляет меня так переживать.

– Чарли, голубушка… – Голос Финна, донесшийся от дверей, был какой-то странный. – Ты только глянь…

Я взяла сумочку и вышла на крыльцо. Все слова замерли у меня на губах. У тротуара стояла сногсшибательная машина – под утренним солнцем царственно серебрился роскошный кабриолет с низкой посадкой.

– «Бентли Марк VI» выпуска сорок шестого года, – шептал Финн, продвигаясь к машине, точно сомнамбула. – Объем двигателя четыре с половиной литра… независимая передняя подвеска на пружинах… карданная передача из двух валов… – Дрожащей рукой он коснулся крыла.

Однако сердце мое засбоило не от вида этой бесспорной красавицы. Под «дворником» лежал большой белый конверт, на котором знакомым почерком были написаны наши имена. Во рту у меня пересохло. Я вскрыла конверт. В нем лежало что-то тяжелое, но первым делом я развернула единственный листок. Письмо начиналось без обращения, приветствия и, уж конечно, без извинений.

Ты подключила Виолетту, но я должна была во всем удостовериться сама. Лили и ее сеть выдала заключенная по фамилии Телье. В обмен на смягчение приговора она дала показания и передала немцам пять писем. Это произошло в то время, пока Рене Борделон меня допрашивал. Морока с этими протоколами суда и закулисного совещания, но все подтвердилось. Известно также, что после перемирия Телье покончила с собой.

Рене солгал. Я никого не выдала.

Ты была права.

Я поняла, что реву в три ручья. Но вовсе не от беспомощности. Гадкий внутренний голос беспрестанно твердил, что я подвела брата, Розу, родителей и себя. Но Эву я не подвела. Может, и других тоже. Изо всех сил я пыталась спасти Розу и Джеймса, мне это не удалось, но в их смерти нет моей вины. А с родителями все можно наладить.

И с Шарлоттой Сент-Клэр я разберусь. Она напортачила, пытаясь найти «икс» через бессмысленные и несовместимые величины «игрек» и «зет». Но потом пришла к простому уравнению: она плюс Финн плюс Розанчик. И она прекрасно знала, как это получилось.

Виолетта мне написала. Я еду в Рубе, мы вместе сходим на могилу Лили. Потом отправлюсь в путешествие. Успею вернуться к крестинам. А пока мой должок: тебе – жемчуг, Финну – машину.

Финн перевернул конверт. На ладонь его выпали ключи от «бентли», сцепившиеся с жемчужной ниткой. Мой жемчуг. Вернувшись в Лондон, я сразу пошла в ломбард, но срок заклада истек, и жемчуг продали. Однако вот он. Сквозь слезы, застившие глаза, я прочла последнюю строчку.

Считайте это свадебным подарком. Эва.

Весь «Дорчестер» замер. Швейцары, коридорные, мужчины в элегантных шляпах и их жены в белых перчатках – все смотрели на «бентли», остановившийся перед входом. Мотор сонно мурлыкал, точно котенок, сиденье в перламутрово-серой обивке баюкало, словно объятие. Финн буквально заставил себя отдать ключи служителю.

– Отгоните машину. – Он открыл пассажирскую дверцу и помог мне выйти на тротуар. – Мы с супругой здесь отобедаем.