Йона напомнил себе то, что знал о преступнике: как тот приближался к министру иностранных дел, как менял магазин в пистолете, как досылал пулю в ствол, не теряя линии огня.
Париза вернулась, неся на серебристом подносе чай в узких стаканах, сахарницу и две изящные ложечки. Она поставила поднос на круглый латунный столик и села напротив Йоны. Узкие стопы выглядели ухоженными, ногти больших пальцев накрашены золотистым лаком.
— Салима перевели из Халля в Кумлу, — начал Йона.
— В Кумлу? — спросила Париза и чуть одернула свитер. — Почему?
Лицо у нее было живым и умным, взгляд слегка ироничным, словно она устала от абсурдности того, что с ней происходит.
— Не знаю, он не говорил, по какой причине. Но хотел, чтобы вы знали: он больше не может позвонить и никто не может связаться с ним прямо сейчас.
Йона поднес тонкий стакан к губам. Салим Рачен сказал: дождись, пока она предложит хлеб и оливки, и только тогда передавай настоящее приветствие.
— Значит, вы знаете Салима? — Париза чуть склонила голову набок.
— Нет, — честно ответил Йона. — Но его поместили в мой коридор… а в тюрьме лучше держаться вместе.
— Понимаю.
— Я получил увольнение, а в таких случаях люди стараются сделать что-нибудь для других.
Какой-то скрежет заставил Паризу бросить быстрый взгляд в сад. Наверняка в эту минуту через кружевные занавески в нее целился снайпер.
— Так что за новости вы должны передать? — спросила она.
— Он хотел, чтобы я сказал, что его перевели в другую тюрьму.
Париза пролила чай; Йона наклонился и протянул ей салфетку, чувствуя, как скользнула вперед кобура с пистолетом.
— Спасибо, — сказала Париза.
Йона понял, что она заметила оружие. Ее темные глаза посветлели, она ненадолго опустила взгляд, делая вид, что дует на чай, но он понял, что она пытается взять себя в руки.
Пистолет не разоблачал Йону, поскольку в глазах Паризы он уголовник, но ситуация все же стала напряженной.
— Я принесу что-нибудь поесть, — сказала Париза и снова исчезла на кухне.
Йона увидел, как мелкие хлопья пепла, крутясь, опускаются в камин из печной трубы, сверху донесся тихий стук.
Штурмовая бригада пробиралась по крыше.
Мусорная машина, тяжело пыхтя, со скрипом остановилась перед домом.
Париза вернулась, неся чашку оливок и две вилочки.
— Я была очень молода, когда мы поженились, — тихо сказала она и посмотрела Йоне в глаза. — Я тогда только-только приехала сюда из Афганистана, после выборов две тысячи пятого года.
Йона не знал, должен ли он передать приветствие теперь. Париза принесла оливки, но не принесла хлеб. Париза встревоженно глянула в сторону кухни. Снова раздался скрип — это механизм мусорной машины сжал отходы. Со звоном лопнуло что-то стеклянное. Париза вздрогнула и попыталась улыбнуться Йоне.
Его пистолет был самовзводным — если вытащить оружие, то Йона мог бы разрядить его, не передергивая затвор, просто при первом выстреле сопротивление курка было бы больше.
Глава 43
Париза съела несколько оливок; она смотрела на Йону расширенными глазами. Руки опустились на колени.
— Вы, может быть, тоже хотите что-нибудь передать Салиму? — спросил он.