На одном рисунке балаклава закрывала лицо преступника так, что видны были только глаза и рот.

На другом была попытка реконструировать лицо без маски — но из-за недостатка особых примет лицо казалось скрытым невидимой балаклавой.

Взгляд не цеплялся ни за одну из черт лица, взгляд был неожиданно спокойным. Рельефный нос, бесцветный рот, челюсти довольно широкие, но подбородок едва намечен.

На рисунке у преступника не было ни усов, ни бороды, но исходя из цвета бровей, он мог оказаться довольно светловолос, с ничем не примечательной стрижкой.

— Пытались сделать подлиннее. Но я сказала — «не знаю», — попробовала объяснить София. — Укоротили, и я сказала — «может быть, не знаю», сделали тоньше — я сказала «не знаю», сделали шире — я сказала «может быть»… в конце концов мы устали и назвали результатом вот это.

— Выглядит неплохо.

— Может, я так неуверенно говорю из-за того, что меня все время проверяют. В какой-то момент он был черным, как африканец, — я такого не говорила, но может, это чтобы докопаться до чего-то еще, кроме цвета глаз и бровей.

— Здешние специалисты знают, как работает память на лица, — кивнул Йона.

— В какой-то момент он был с длинными волосами, пряди висели вдоль щек. — София наморщила лоб. — Мне вдруг показалось, что я уже видела его, хотя я знала, что он все время был в этой маске, поэтому я никак не могла видеть его волос.

— Так что вы в таком случае видели? — спокойно спросил Йона.

— Что?

— Если это были не волосы?

— Не знаю. Я лежала на полу… что-то висело у него вдоль щек, вроде полосок ткани.

— Но вы все же не думаете, что это были волосы?

— Нет. Они были гораздо толще. Может, кожаные.

— Какой длины?

— Такие. — София показала руками длину до плеч.

— Можете нарисовать их на этом изображении?

София взяла рисунок, на котором убийца был в маске, и дрожащей рукой нарисовала то, что видела по бокам его головы.

Сначала нарисованное выглядело большими перьями, вроде маховых, потом стало напоминать космы волос. Карандаш порвал бумагу.

— Нет, не получается, — сказала София и отодвинула рисунок.

— Министр иностранных дел говорил о человеке с двумя лицами?

— Что?

— Он мог иметь в виду — символически, — предположил Йона и взглянул на рисунок.

— В таком случае, разве не у всех два лица?

София молчала, опустив глаза; ресницы подрагивали. Она как будто вспоминала все, пытаясь взглянуть со стороны, словно стояла рядом и наблюдала сама за собой.

— Как, по-вашему, убийца — террорист? — спросил Йона после недолгого молчания.

— Почему вы меня об этом спрашиваете? Я не знаю.

— Но что вы сами думаете?

— Там как будто было что-то личное… но, может, у террористов так и бывает?

Сначала она подтвердила факт двух выстрелов, сделанных с расстояния, и то, как двигался убийца, прежде чем она попыталась бежать и поскользнулась в крови.

— Вы упали и остались лежать на полу. — Йона показал ей фотографию залитой кровью кухни. Фотография была сделана с того места, где лежала София.

— Да, — тихо ответила она и отвела глаза.

— Министр иностранных дел стоял на коленях, кровь текла из двух ран в верхней части тела, убийца держал его за волосы, приставив дуло к одному его глазу.