Еще слегка угнетала Генриха неясность судьбы его побратима-упыря. «Если все же спасся Серега, как он там один, без дружеской помощи и поддержки?» — тревожился экстремист. Он знал, что майор — мужик компанейский и в одиночку ему будет ой как нелегко. А есть ли в Москве майору подобные, этого Генрих узнать не успел, не до того ему, в общем-то, было.

Между тем пора было выбирать местечко для первой пирамиды. Фриц продемонстрировал своему русскому попутчику видеопослание от Дона Хуана, где тот крайне убедительно объяснил своему ученику, что Уицилопочтли жаждет крови. И если в ближайшее же время она не оросит ступени воздвигнутых в его честь святилищ, то Землю он может и не удержать. Крутанется она вспять, и все придется начинать сызнова.

Намекнул Дон Хуан и на то, что, мол, сам может вот-вот на подмогу пожаловать. И тут же снова, в который раз подтвердил, что Генрих — избранный, от действий которого зависит судьба человечества, а может быть, и всей вселенной. А потому он не должен терять твердости духа, поползновение к чему старый брухо ощутил в нем аж через океан.

Жреца-террориста долго уговаривать не надо было, железной волей он славился еще в детстве. Поэтому Генрих незамедлительно скрутил в бараний рог тугу кручину и внутренне мобилизовался. А вскоре нашлось и подходящее для пирамиды место. Фриц, покружив над неприметной на первый взгляд сопкой, сообщил:

— Здесь строить надо.

— Это почему ж так категорично? — поинтересовался Генрих.

— А вот смотри, брателло, — Фриц охотно повернул к нему экран прибора, наподобие того, которым он пользовался сам, определяя степень нарастания солнечной активности (тот, кстати, тоже был инопланетного происхождения), — это сканер мест силы. Здесь ее концентрация аномальна.

Генрих действительно увидел, что горб графика круто вздыбился.

— А что это за местность такая? — уточнил он.

Фриц сверился с базой данных и сообщил:

— Представь себе, до 53-го года гора эта Сталинкой называлась.

А тем временем транссибирский экспресс, погромыхивая стыками и дребезжа подстаканниками, мчал Палача по российским просторам. Пересекать их из конца в конец в эти смутные дни оказалось мало охотников. Поэтому в плацкартном вагоне было немноголюдно. К тому же даже с виду самоуглубленно-сверхчеловечный Палач производил на окружающих достаточно отталкивающее впечатление, и они с опаской от него дистанцировались.

А ему того и надо было. Федор неотрывно созерцал мелькающую за окном природу и старался сохранить предельную внутреннюю сконцентрированность. Потеряй он ее хоть ненадолго, как тогда услышать новые установки Грозного Ангела? А без его напутствий можно напрочь сбиться с курса и сгинуть в глубине одичалой Руси, так до цели и не добравшись. Но провалить задание Палач права не имел. Ведь, шутка сказать, судя по его видениям, сама судьба бытия висела в эти дни на волоске…

Между тем заоконные картины так и норовили вывести из равновесия. Чумазые, беспризорные детишки на станциях тотчас же стаями облепляли вагоны, прося хлеба, а успевшие развратиться, и зрелищ. Некоторые угрожали ножами. Но Палач, в целях сохранения незамутненности и отрешенности соблюдавший строгий пост, ничем помочь им не мог, чем начинал потихоньку терзаться.