Мог ли не встретиться Лом-Али с Палачом? Нет, разумеется. Ибо не пропадают втуне искренние мольбы, к Аллаху обращенные. Покалеченному ваххабиту никак не лежалось на больничной койке. В нем клокотала яростная радость. И было от чего: ведь наконец-то Всевышний у него на глазах принялся карать Русню по полной программе. Как же было не принять в этом процессе участия? Тем паче что и сам Абу-Джихад, похоже, нуждался в его помощи.
Он верил, что неизбежно грядет всемирная исламская революция, а климатические катастрофы ее организаторам только на руку. Ваххабитов ничто не могло удивить, озадачить или повергнуть в панику. Ведь на их стороне играл лучший из игроков и хитрейший из хитрецов — Аллах. А значит, олигархическая карта окончательно и бесповоротно бита. Финансовые спруты, среди которых, кстати, немало иудеев — исконных мусульманских недругов, уже очень скоро угодят в не ведающие пощады руки правоверных. А тогда, как сказано пророком: «Рубите их по шеям…», ну и так далее, и типа того…
Однако сейчас на этом конкретном этапе всемирной борьбы воины ислама столкнулись с нежданной проблемой. Казанские бандюганы, вроде бы единоверцы в большинстве своем, оказались начисто глухи к идее джихада. Установление шариатских порядков не то что во всемирном, но и во всетатарском или общемосковском масштабе их совершенно не устраивало. Хотя бы потому, что они давно пристрастились к пьяным оргиям и другим нехорошим излишествам. Более того, неприкрыто на них наживались. Ну а помимо этого, им казалось диким и неприемлемым, чтобы какие-то бородатые ученые дядьки вроде Абу-Джихада учили жизни их, правильных пацанов. С началом хаоса они открыли охоту на ментов и конторских, чтоб не дать им опомниться и самоорганизоваться. За исламистов они подумывали приняться чуть погодя…
Таким образом, столкнувшись с явным нежеланием вступать с ним в контакт, исламский философ принял решение послать на переговоры с лидером казанских Ринатом Бекчентаевым мужественного и проверенного Лома-Али. Тот, имея не только боевой, но и криминальный опыт, должен был найти общий язык с братвой.
— Салам аллейкум, брат, — улыбнулся чеченец поверх всклокоченной рыжей бороды и раскрыл Ринату свои камуфляжные объятия.
— Здорово, братуха, — ответил тот и прижал ваххабита к своей широкой груди греко-римского борца.
— С победой тебя, Ринат, крыс фээсбэшных твои бойцы много сегодня положили, — уважительно заметил Лом-Али, похрамывая на свежеприделанном протезе. Мужчины прогуливались в тихом скверике неподалеку от площади трех вокзалов, а по периметру его окружали бдительные братки и настороженные ваххабиты, опасающиеся взаимных подвохов.
— Зря ты, брат, не захотел в кабаке встречаться, ты ж раненый вроде, давай хоть на скамейку присядем, — предложил сердобольный бандит.
— Не к чему это, брат. Мне Аллах силы дает. Я воин джихада, мне ни боль, ни смерть не страшны, а вот вы во имя чего бьетесь? — с ходу взял быка за рога чеченец.
— Ты, это, тормози, братуха. Давай без гнилых базаров. Дело есть — говори, нет — разойдемся с миром, — расстроился от такого поворота беседы изначально вполне дружелюбный татарин.