Я тяжело дышу. Постепенно я начинаю успокаиваться. Повернувшись к кактусу, я внимательно его оглядываю. Кто бы мог подумать? Мирабель права.

– И правда же. – Я указываю на кактус. Он становится больше. И выпускает красные шарики. Это что, бутоны такие? – Красив своей уродливостью? – Я указываю и на другие растения в комнате. Из спинки кровати вырастают серо-зелёные лозы с чёрными шишками.

– Уродливо красиво? – спрашивает Мирабель с усмешкой.

Коричневый мох тянется по полу в сторону моего стола. Странное дерево с перекрученным стволом вырастает над шкафом с одеждой. Бледно-зелёный лишайник становится комковатой скатертью на столе. Листья татебуйи желтеют и начинают опадать.

– Симпатично, да? – спрашиваю я, пока кактусы разрастаются и переплетаются, становясь похожими на небольшие деревца. – Разве это не идеально?

– Это идеально тебе подходит, Исабела, – отвечает Мирабель. – Теперь обнимемся?

Но я только начала. Фиолетовые соцветия жакаранды осыпаются прямо в океан мха на полу. Я думаю о Мирабель. Как она украшает комнату своими поделками и рисунками, как бродит из комнаты в комнату, от одного своего родственника к другому, совсем не переживая, что они все о ней думают, и никогда не пытается быть во всём идеальной. Она просто такая, как есть.

– А что, если я буду создавать такие растения, как мне нравятся? Что, если перестану заботиться, достаточно ли они красивы, что бы это ни значило?

– Давай, Исабела! – кричит она.

– Думаю, так я и буду делать.

Я взмахиваю рукой и вокруг распускается целый лес. Прекрасный, разноцветный. Уродливый, уникальный. Перекрученный, шипастый, ползучий. И всё это складывается вместе в один невероятный узел, до боли напоминающий меня. Мои растения сияют в золотистом свете... свечи Мадригаль? Мы с Мирабель глядим за дверь, где свеча разгорается всё ярче.

– Сестрёнка, для тебя нет ничего невозможного, – с улыбкой говорит мне Мирабель. Как будто она видит меня настоящую, как будто она гордится тем, что моя сестра, даже несмотря на то, что я веду себя совсем не идеально.

Мы хохочем и бежим сквозь зелень, как совсем маленькие девчонки. Я не чувствовала такой свободы и счастья с тех пор... Ну, если честно, то никогда.

Я выращиваю всё более странные растения, Мирабель визжит от восторга. Мы выбегаем на балкон, там изящные цветы, оставшиеся с дня дара Антонио, превращаются в закрученные зелёные лианы. Мы танцуем кумбию [Колумбийский национальный танец], а потом вальс среди соцветий и лоз. Мы всё смеёмся и смеёмся, пока вдруг не падаем вниз, перевалившись через невысокую ограду галереи. К счастью, наше падение смягчают переплетённые ветки и лианы, которые я успеваю вырастить в патио. Мы с Мирабель слегка напуганы, но не пострадали. Я тянусь, чтобы обнять её...

– Что вы творите?

Мы замираем.

– Бабушка? – испуганно пищит Мирабель.

Что я наделала? Я оглядываю беспорядок вокруг. За бабушкой идут мама и папа. Внезапно все мои прекрасно ужасные и ужасно прекрасные растения кажутся полной катастрофой, а не удивительным творением. Я подвела семью. Не надо было слушать Мирабель. Я должна помогать родным, а не усложнять им жизнь!