Оушен демонстративно обвёл меня наглым взглядом и высоко вскинул левую бровь. Да, я и сама прекрасно представляла, как выгляжу после бурной ночи, ещё не воспользовавшись расчёской и зубными каппами, но тем не менее с гордо поднятым подбородком. Перед тем как уснуть, я сказала Ашенторну, что не держу зла на его помощника. Выгонять с «Интергалактика» того, кому доверяешь, и кто хорошо работал долгие годы — глупо. Кажется, капитан тогда ответил мне, что всё будет так, как я захочу. Наивно представляла себе, как обрадуется Оушен радостному известию, но после того взгляда, которым он окатил меня, желание говорить о восстановлении на борту исчезло бесследно.

— Чего тебе, Оушен?

— Да вот смотрю на то, какая ты настоящая, — он фыркнул. — Как с капитаном общаешься, так сразу уважительно, на «вы», «спасибо», «пожалуйста», а как со мной, так «Чего тебе, Оушен?»

— Если ты караулил меня здесь только ради того, чтобы облить презрением, то, пожалуй, я пойду.

Я одёрнула футболку и шагнула в сторону, но тут до меня донеслось:

— Ванесса, стой.

Оушен продолжал стоять в дверях каюты, не двигаясь с места, однако напряжения в его позе прибавилось. Он выпрямился и теперь чётко опирался на обе ноги. По смявшимся линиям на брюках угадывалось, что руки сжались в кулаки.

— Я понимаю, что не понравился с самого начала. Да что уж там… — Мужчина плотно сжал губы. Признание давалось ему нелегко. — Я совершил колоссальную ошибку, приняв тебя за мужчину и подняв стенку между тобой и ведьмедем. Понимаю, почему ты решила мне отомстить. Но за что ты так поступаешь с Ашенторном?!

На миг опешила. Но потом собралась, глубоко вдохнула и уточнила.

— Как я поступаю с Ашенторном?

— Как-как! — он зло выплюнул. — Он же был к тебе вежлив и добр с самого первого дня твоего появления на «Интергалактике». Разрешил делать всё, что захочешь, даже моторный отсек корабля показал. А это, между прочим, его личное место, которое никто не имеет права посещать. Ребята вон вчера сказали, что он вновь спас тебе жизнь от каркарры.

— И? Согласна, что капитан на протяжении всего полёта относился ко мне замечательно. Но ты не ответил на мой вопрос. Как я поступаю с Ашенторном?

— Унижаешь его! — вспылил Оушен. — С самого первого дня ведёшь себя так, будто воспринимаешь как равного себе. Как защитника. Постоянно даёшь ему ложную надежду. — Мужчина глубоко вдохнул и повёл носом. — Судя по запаху, ты даже решила этой ночью поддержать его заблуждение, будто он в какой-то момент вновь может начать что-то значить для стаи! Я вначале думал, что ты это всё затеяла ради денег, но Дъоши уже, оказывается, рассказывал тебе о бедственном состоянии капитана. В упор не понимаю, зачем тебе это, но прошу… — На миг кривая гримаса перекосила располосованное лицо ларка.

В испуге стремительно отступила, но Оушен не замышлял ничего плохого. Он бухнулся на колени, всё так же стоя в дверях каюты и не рискуя подойти ко мне ближе.

— Нет, умоляю! Оставь Ашенторна в покое! Ты скоро вернёшься обратно на Танорг, для тебя эта поездка станет воспоминанием об обычной интрижке. А ты подумала, как будет себя чувствовать он?! Капитан будет мучиться всю оставшуюся жизнь. Последние годы я только-только заметил, как он стал иногда улыбаться, чему-то радоваться. Стая и так изгнала его за то, что он не прошёл швархову инициацию. Ашенторн до конца жизни обязан носить волосы не ниже плеч, чтобы любая ларка могла заранее скривить точёный носик или плюнуть ему в спину! Сейчас же ты, проявляя внимание, снова его ранишь, только на этот раз уже не просто ломаешь когти и клыки, как это сделала Кеанита, ты вырываешь их с мясом!