— Извиняюсь… — Горшков поднялся, крикнул во тьму: — Носилки! Живо!

Зина и Полищук осторожно высвободили подполковника из цепких корней. Десантным ножом распоров штанину комбинезона, Зина сказала:

— Перелом у вас, товарищ подполковник. А вы еще брать меня не хотели…

Сашка Полищук крутил патефон, Алеша держал пластинки. Песня в исполнении Утесова «Парень я молодой, а хожу-то с бородой» вызывала бурный восторг у бойцов, набившихся до отказа в землянку. Особенно тесно было вокруг стола. На нем кроме патефона был еще мешок со всякой всячиной, которую Зина привезла с Большой земли для товарищей.

— Это вам от рабочих Урала, ребята, — говорила Зина, пытаясь отобрать у Алеши пластинки. — Лешка, разобьешь!

— Ну дай подержать… — молил Алеша.

Кто-то из бойцов спросил:

— Как ты сама не разбила их с такой высоты?

— Ты спроси, как сама не разбилась, — смеясь, ответила Зина и, достав из мешка целлулоидный подворотничок, протянула его бойцу. — Вот тебе, любознательный, вечный подворотничок. Носи сто лет…

— Спасибо!

— А это, — Зина вынула толстую пачку писем, перевязанную резинкой, — батыру Бейсамбаеву.

— Здесь! — выглянул из-за спин бойцов Бейсамбаев и потянулся к письмам. Но пачку перехватили, и чья-то рука высоко подняла ее над головами.

— Сколько писем!

— Вот это девушка любит!

— Да это от всего аула небось…

— Пляши, командир!

Бейсамбаев сказал:

— Дай, пожалуйста, я почитаю, потом спляшу.

— Морозов! — Вязаный шарфик Зина протянула бойцу, протиснувшемуся вперед. — Вам от дочки…

Морозов, Немолодой уже человек, шмыгнул носом, вытер кончиком шарфа набежавшие слезы и, смутившись, поспешил укрыться за спины товарищей.

А у Зины в руках был уже кисет.

— Возьми, Сокнрко. — Она отдала кисет молодому бойцу. — Девчата с патронной фабрики просили передать самому храброму или самому красивому. А ты ведь у нас и то и другое, а? Ну что покраснел? Адрес девушек там, внутри, между прочим… Юрченко! — Зина подняла маленький сверток.

В землянке стало тихо…

Зина встревоженно оглядела бойцов.

— Нету Юрченко, — глухо сказал Сашка. — Убит.

Тяжело вздохнув, Зина отложила сверточек.

— От жены…

В землянку вошел Ерофеев.

— Лешка! — позвал он.

— Ерофеич! — воскликнула Зина обрадованно и стала торопливо рыться в мешке.

— Да не надо мне ничего, — сказал Ерофеев, хмурясь по своей всегдашней привычке.

Но Зина уже развернула перед ним толстые шерстяные носки.

— Вот.

Ерофеев был не в силах от них отказаться.

— Ну спасибо.

— А то у тебя ноги мерзнут, потому ты и злой.

— Ничего у меня не мерзнет, — ответил Ерофеев, не понимая юмора Зины. — Лешка, иди к командиру. Не хватало мне тебя еще бегать искать…

Алеша с сожалением оторвался от патефона и медленно стал пробираться к дверям.

— Обожди! — окликнула Зина. — Мишутка тебе передал. — Она отдала Алеше финку с наборной ручкой.

— Ох ты!

— Ну вот и все, — сказала Зина.

Рядом обиженно сопел Полищук, делая вид, что ничего, кроме патефона, его не интересует. Зина улыбнулась лукаво и достала настоящую матросскую тельняшку.

— Чуть не забыла совсем… Возьми от меня, матрос, — передала она тельняшку онемевшему от восторга Полищуку.