— Эх, девоньки! — крикнул Хват, поправляя шапку. — Некогда целоваться! Бегите в лес! — И махнул автоматом, указывая направление.

Ирина Петровна побежала вместе со всеми. Вокруг грохотали выстрелы, звонко щелкали пули о рельсы.

Ирина Петровна споткнулась и, задержавшись, увидела человека между вагонами. Он как будто отдыхал, прислонившись к вагону.

— Что с вами? — спросила она.

— Ничего. — Алиев вынул руку со снегом из-за борта шинели. Снег был темный от крови.

Ирина Петровна торопливо стала расстегивать ремни и пуговицы шинели Алиева.

— Есть у вас бинт или что-нибудь? — спросила она.

— Есть. — Он достал пакет из кармана.

— Все будет хорошо, родненький. Я врач. Все будет хорошо, — приговаривала Ирина Петровна, разрывая пакет.

В районе моста взрывались гранаты.

В окопах дрались врукопашную с эсэсовцами.

Несколько немецких танкистов, сорвав брезент, влезли в танки, стоявшие на платформах, и открыли огонь.

Взрывной волной Млынского швырнуло на снег. Он приподнялся, махнул рукой, подзывая связного.

— Передай Юрченко приказ: уничтожить танки! — крикнул Млынский.

— У вас кровь из ушей, товарищ майор, — сказал Ерофеев.

— Иди!.. Бегом!

Партизаны забрасывали танки гранатами и поджигали бутылками с горючей смесью. Танкисты, вылезавшие из люков горящих машин, попадали под выстрелы партизан.

Занге полз между колесами под вагонами. Пули щелкали, поднимая фонтанчики снега.

Загорелись и стали рваться цистерны у стоявшего рядом состава с горючим. Занге упрямо полз под вагонами к паровозу-толкачу. У паровоза поднялся, отцепил его от состава и ловко, как кошка, взобрался в кочегарку. Машинист был убит. В раскрытой топке гудело пламя. Занге захлопнул дверцу топки йогой, перевел рычаг реверса. Паровоз окутался паром и двинулся задним ходом.

Занге выглянул, выстрелил в человека, пытавшегося уцепиться за поручни. Паровоз уходил от разъезда, охваченного пламенем горевшего бензина… Грохот рвущихся боеприпасов…

На левом берегу партизаны отошли от горящих вагонов к лесу. Раненых и отбитое имущество везли на санях. Алиев шел стиснув зубы. Рядом с ним — Ирина Петровна.

— Сядьте в сани, — сказала она.

— Вот что. — Алиев остановился. — Не говорите, пожалуйста, никому, что я ранен.

— Возьмете меня в отряд?

Алиев промолчал или не успел ответить: их нагнала Зина.

— Гасан Алиевич! Товарищ комиссар! Отбили около четырехсот человек. Есть раненые и больные. Промерзли. Если не накормим сейчас горячим, не знаю, сколько выживет…

— Немножко еще отойдем. Скажи, пусть потерпят. Вот возьми в помощь девушку. — Алиев кивнул в сторону Ирины Петровны. — Она врач…

Зина недоверчивым взглядом окинула Ирину Петровну.

— Откуда известно, что врач?

— Ну, это я тебе говорю, ты мне веришь? — улыбнулся Алиев.

— Идем, — позвала Зина новенькую.

Млынский сошел с тропы, пропуская людей. Посмотрел назад, на разъезд, где все еще продолжало гореть и громыхать.

Люди шли увешанные трофейным оружием, несли на плечах раненых, шли усталые, но довольные удачным боем, шли, не обращая внимания на продолжавшуюся метель. То здесь, то там раздавался дружный смех.