– Откуда тогда знаете ее имя?

– Так она, когда из дома выходила, карточку выронила. Сейчас!

Василий Наумович прошел к комоду, покопался в шкатулке:

– Вот эта карточка.

Он передал Андрею визитку, на которой было указано:

И ниже мобильный номер.

– Ясно!

Дементьев положил визитку в карман рубашки.

Повернулся к стоявшему у порога брату:

– Ты, Сань, сходи к нашему дому! Там на скамейке коробка, пакеты. Принеси все сюда!

– Какой разговор? Одна нога здесь, другая там.

Из смежной комнаты появилась заспанная молодая женщина в коротком халатике:

– О! Андрей?! А я думала, с кем это моя родня гуторит? Здравствуй, Андрюша!

– Привет!

– Прими мои соболезнования!

– Спасибо!

Александр вышел в сени, Василий Наумович взглянул на сноху:

– Ты бы прелести свои прикрыла?! Короче халата не нашла? Не стыдно в таком-то виде да при чужом мужике?

– Это кто чужой? Андрей? Так он родственник. И потом, папа, вы бы не меня, а своего сына стыдили. Неделю не просыхает. Я, как женщина порядочная, вечерами дома сижу, а не болтаюсь незнамо где и с кем, в отличие от муженька. Не всякая стерпит такой жизни… семейной!

– Уйди, Вер, не до тебя!

– А чего не до меня? Я тоже с Андреем поговорить хочу.

Дементьев взглянул на жену брата:

– Мы поговорим, Вера, но не сейчас. Так что, пожалуйста, оставь нас! И не обижайся! Пойми мое состояние.

Вера подошла к свекру:

– Вот как, папа, надо с женщиной обращаться. Вежливо, с уважением. А вы – уйди, не до тебя!

Она повернулась к Андрею:

– Я не обижаюсь. Схожу во двор и в комнату. Не буду вам мешать.

Проводив сноху взглядом, Василий Наумович проговорил:

– Вот тоже занозу привел в дом сынок. Хотя разве нормальная за него замуж пойдет? Каков сам, такая и жена, глаза б мои их не видели.

Тетя Шура сказала:

– Ну что ты окрысился на них? Живут и пусть живут!

– Так если бы, Шура, жили, а то ведь создали не семью, а не пойми что. Один пьет, другая целыми днями дома сиднем сидит. Нагулялась вволю, пока ее наш недоумок не подобрал, теперь косоротится, строит из себя цацу! Еще неизвестно, что будет, когда вернется ее последний хахаль, Дамир. Но, думаю, она к нему уйдет. У того жизнь разгульная, бесшабашная. Да оно и к лучшему! Пусть проваливает.

– А о Саньке ты не подумал?

– Подумал, Шура, подумал! Переживет, невелика потеря. Как пил, так и будет пить! Да что мы о своем? Тут с Андрюшей такие дела.

Дементьев прошелся по комнате:

– Да уж, дела! Но вы в жизнь Саньки и Веры не лезьте. Что будет, то будет, а брата не мешало бы подлечить. Закодировать или еще что-то. Бросать ему пить надо, раз не может без запоев.

Тетя Шура протерла носовым платком глаза:

– Да кто спорит, Андрюш?! Надо, конечно, но ведь никакое лечение не поможет, если он сам не решит бросить пить!

– И все же надо бороться! Бросить Санька на самотек легче всего, его спасать надо.

Василий Наумович проворчал:

– Была б еще жена другая.

– Вера, конечно, не подарок, но и унижать нельзя!

От порога донесся женский голос:

– Золотые слова! Послушайте, родители, что умный человек говорит.

Вера прошла в комнату.

Василий Наумович повторил: