– Пятого числа?

– Ну да! А ты что? Не получил ее?

– Нет! Когда умерла мать?

Из-за занавески вышла тетка Дементьева:

– Андрюшенька, горе-то у нас какое!

Она обняла племянника:

– Оставила нас Ольга. А тебя-то как ждала! Говорила, вот-вот должен приехать. А померла она ночью, вернее, ранним утром в понедельник. Четвертого вечером понесла ей молоко, она уже тогда чувствовала себя неважно, а Ольга лежит на кровати, рукой за сердце держится. Я к ней – что с тобой? А она – горит все внутри, Андрюша, чую, в беду попал.

Дементьев перебил тетку:

– В воскресенье, говорите, маме хуже стало?

– В воскресенье, Андрюш, в воскресенье. Я присяду, а то мочи никакой нет. Наверное, следом за Ольгой уйду.

Василий Наумович усадил жену:

– Ты мне это, прекрати разговоры дурные вести.

Тетя Шура, не обращая внимания на слова мужа, продолжила, глядя на племянника:

– Да, в воскресенье! Ну, я ей лекарства дала. Полегчало вроде Ольге. Попросила посидеть с ней. Ну я, конечно, как же оставлю? Присела на стул. А Ольга о тебе, Андрюш, вспоминать начала. О тебе и об отце твоем, Семене. Говорила, воюешь ты, а в письмах обманываешь. Семен погиб, а возле тебя смерть черная вьется. Потом вздремнула. Я в туалет отошла, а когда вернулась, Ольга хрипит. И бледная такая, как снег. Я домой, Ваське говорю – «Скорую» надо! Он на мотоцикл и в Березовку. Оттуда из сельсовета в город и позвонил. «Скорая» где-то через час приехала. По нашим меркам быстро. Врачиха молодая была, но, видно, грамотная. Осмотрела Ольгу и тут же приказала на носилки и в машину!

– И ничего не сделала?

– Сделала. Два укола, пульс все мерила, сердце слушала. Но быстро. Принесли носилки. Ольгу в машину отнесли, и «Скорая» уехала. Я спросила, куда, в какую больницу сестру повезут. Врачиха, как ее, Екатерина Владимировна, ответила, что в кардиологический диспансер. «Скорая» уехала, а в шесть часов Василь поехал в этот диспансер. Вернувшись, сказал, не довезли Ольгу…

Тетя Шура заплакала:

– Умерла в дороге. В четыре утра.

Дементьев взглянул на тетку:

– Во сколько?

– В четыре часа, 5 июня, Андрюш!

Андрей проговорил:

– В 4 часа! Тогда, когда мы…

– Что ты сказал?

– Нет, ничего! Какой диагноз?

– В справке написано – обширный инфаркт.

Продолжил Василий Наумович:

– Я в морге был, Андрюх. Договорились, что днем подвезу одежду, гроб, ну, сам понимаешь, надо было уже о похоронах думать. Сюда заскочил, чтобы новость страшную сообщить, деньги взять, и обратно в город поехал. Вечером привезли твою мать сюда. Ну а в среду похоронили на деревенском погосте. Она просила, если что, чтобы рядом с Семеном положить, но отца-то твоего похоронили в Ташкенте, при части, откуда его в Афганистан отправили. Туда мы Ольгу перевезти не могли. И страна уже другая, да и деньгами не богаты. Похоронили здесь. Думаю, если там, – он указал рукой на потолок, – существует загробная жизнь, они все одно встретятся. А нет, то где ни клади, какая разница?

Андрей спросил:

– Значит, мама умерла, когда ее везли в больницу, по дороге?

– Да!

– А врач что, представилась?

– Нет вроде! Нет, точно нет! Не до этого было.