Прочие полтора десятка соседей, с которыми меня шапошно перезнакомил вчера Митрофаныч, тоже, судя по всему, приятные люди. Вот и поживу среди людей.

За этими размышлениями я помог Митрофанычу расчленить несчастную сосну и погрузить часть наших лесозаготовок на тележку.

Когда мы подкатились к приютившему нас дому, внутри уже не спали. Из трубы тянулся дымок. Из-за двери звенел радостный смех Яны. Кажется, настроение у нее поднялось. Это хорошо.

Я улыбнулся, Митрофаныч напротив хмурился.

— Чего такой смурной? — попытался я подбодрить хозяина.

— Да так, — пробормотал Митрофаныч и напел на незнакомый мне мотив:

Я толкнул дверь и вошел в душную избу. Сзади невесело напевал мажорную песенку Митрофаныч:

В комнате за столом сидел белобрысый детина лет тридцати и что-то рассказывал белозубо улыбаясь. Подле него устроились Яна и Звездочка.

На открывшуюся дверь повернулись все трое. Яна весело улыбалась, на щеках проступили ямочки, в глазах плясала бесовщинка. Именно в такую я и влюбился. Звездочка виновато потупилась. Детина лучезарно скалился.

Он не понравился мне сразу.

Митрофаныч оборвал свои унылые напевы.

— Здорова, Ванька, — приветствовал он детину. — Ты чего здесь?

— Добречка, Кирилл Митрофаныч. Я к тебе по делу.

Ванька поднялся из-за стола и шагнул нам навстречу. Я наконец отступил с порога, пропуская в комнату и хозяина. Тот поручкался с белобрысым гостем. Кивнул ему на меня:

— Это Серега, — и добавил уже для меня: — А это Ванька. Наш Левша.

— Блоху подковал? — ядовито поинтересовался я.

— Нет, радио смастерил, — улыбнулся детина. — Это Митрофаныч шуткует.

Он протянул руку, я ответил на рукопожатие. Крепкое. Причем Ванька не выпендривался и не давил, чтобы умышленно сделать больно, как любят некоторые понторезы, просто рука у него в самом деле была могучая. На мгновение мне показалось, что моя ладонь попала в тиски. Потом стало легче.

И улыбался детина тоже вполне искренне. Но эта искренность злила меня еще больше. Не зря говорят: простота хуже воровства. Какого хрена он тут заигрывает с моей женщиной?

— Чего надоть? — Митрофаныч уже занимался своими делами и на происходящее вокруг вроде как не обращал внимания.

Я с неодобрением поглядел на Яну. Девушка улыбалась. Не мне. Белобрысому Ваньке.

— Как обычно, Кирилл Митрофаныч. Контактики протирать чем-то нужно.

Митрофаныч кивнул, не поворачивая головы, выудил знакомую бутыль, поставил на стол, вывернул пробку. Привычно запахло самогоном. Проворные пальцы хозяина подцепили с подоконника небольшой пузырек.

— Чего собираешь опять, кружок «юный техник»?

— Пока секрет, — разулыбался Ванька.

— Секрет, — передразнил Митрофаныч, с ювелирной точностью наполняя пузырек. — Когда тару возвращать станешь?

— В следующий раз принесу, — пообещал детина.

Хозяин опустил бутыль, закрутил пузырек, подвинул к благодарно скалящемуся Ваньке. Интересно, этот идиот все время улыбается?