Женский голос:
– Если он защищал их интересы в судебных процессах, это легко выяснить.
Мужской голос:
– Даже не трудитесь. Зря потеряете время.
Женский голос:
– Почему?
Мужской голос:
– Потому что такие адвокаты консультируют членов банды. Они, как «Скорая помощь», в процесс не идут.
Женский голос:
– Попробую что-то выяснить. Вам, кстати, кто об этом сказал?
Мужской голос:
– Журналист Стас Успенский. С недавнего времени он проявляет ко мне интерес.
Женский голос:
– Как и я.
Мужской голос:
– Дело в том, что взаимностью я скорее отвечу ему.
Женский голос:
– Что это значит?
Мужской голос:
– Не то, что вы думаете.
Женский голос:
– Ну, слава богу. Значит, есть иная причина?
Мужской голос:
– Я люблю жену и скоро стану отцом.
Женский голос:
– А я и не говорю о любви. Никому не помешает легкое, я бы сказала, легонькое увлечение. Вообще, как мне кажется, вы излишне прямы.
Мужской голос:
– Что ж в этом плохого?
Женский голос:
– Вы делите мир на черное и белое. Но мир – он цветной.
Мужской голос:
– Ошибаетесь. Я хорошо различаю цвета, но предпочитаю говорить только правду.
– Да вы солдафон!
Мужской голос:
– Знаете, Эльвира, уже половина третьего. Вынужден попрощаться. Работа.
Сергей Дуло дружески пожал руку Калиулиной и, простившись, направился к машине, которую оставил в начале Красногвардейского бульвара.
Проводив его взглядом, Эльвира отвернулась. Озябнув, подняла воротник жакета, на внутренней стороне которого сидел миниатюрный «жучок». Несколько минут она смотрела на уток.
К своему «Лексусу» Эльвира пошла только после того, как Сергей Дуло уехал.
Молодой человек в наушниках отправился следом. Его машина стояла в нескольких метрах от «Лексуса» Калиулиной.
Флэшбэк № 3
Москва
Май 1874 года
Извозчичья коляска подъехала к зданию Третьего Мясницкого участка полиции. Из коляски вышли околоточный надзиратель Сорокин и участковый пристав Антон Максимович Головин. Распорядившись не ждать, пристав отпустил извозчика с богом, и тот, не чая, как уцелеть, стегнул лошадь хлыстом, желая поскорее убраться с Хитровки, из этого вертепа людских страстей и пороков.
Побитые фонари не горели. Людей на улице было мало, да и те, что были, старались прижиматься к домам, оставаясь в тени. Внезапно поднявшийся ветер принес с рынка запах пыли, конского навоза и тухлой рыбы.
– Дело к ночи, – околоточный надзиратель Сорокин взглянул на грязную, в колдобинах улицу, ведущую к Хитровскому рынку. – Воля ваша, а надо было завтра сюда поехать.
– Завтра, Иван Иванович, поздно будет. Завтра нам уже ничего не сыскать. – Антон Максимович Головин вошел в подъезд Мясницкого участка полиции. Придержав саблю, Сорокин поднялся на две ступеньки и тоже вошел туда.
Участковый пристав полковник Покровский встретил их участливо и предложил посильную помощь.
Расположившись на деревянном диване, Головин рассказал о своем деле.
– Нам, любезный Кузьма Ильич, проводник нужен, знающий человек. Так, чтобы Хитров рынок и местные трущобы, как «Отче наш», знал.
– Есть такой. – Полковник встал, прошел до двери и, приоткрыв ее, негромко сказал: – Позовите городового Кулагина.