Дугал знал, какие сплетни ходят по Лондону. Дом Аннабел был закрыт в самый разгар сезона. Никто из друзей не знал, где она. Владелец театра в отчаянии рвал на себе волосы, каждый день напрасно ожидая ее возвращения.

– Вот именно, говорю.

Уоллингейм пожал плечами, словно заглушая сомнения.

– Так где же этот проклятый Уайтинг-Хилл?!

– Примерно в часе езды от Ньюмаркета. Поэтому никто о нем не знает.

– А с какой целью ты потащился туда, позволь спросить?

– У меня неподалеку живет дядя.

– И бьюсь об заклад, у этого дяди тугой кошелек.

– Разумеется, – улыбнулся Дугал. – Неужели в противном случае я отправился бы в провинцию?

– Не хочешь вернуться туда со мной?

– Почему бы нет? Я вполне могу проигрываться и там.

– Захвати пистолеты.

– Предвидишь проблемы? – осведомился Дугал, хотя всегда был готов к хорошей драке.

– Просто хочу убедить Белл в серьезности своих намерений. И если для этого понадобится предъявить оружие, да будет так.

– Ты знаешь, что говорит весь Лондон?

На случай, если Уоллингейм еще не слышал последних сплетен, Дугал полагал необходимым предупредить друга, что его считают еще одним из толпы мужчин, отвергнутых мисс Фостер.

– Конечно, знаю, – отрезал Уоллингейм, – и плевать мне на это. Она возвратится со мной и останется со мной, а злые языки могут заткнуться!

– Теперь мне все ясно, – бросил Дугал, сведя брови.

– Чертовски ясно, – подчеркнул Уоллингейм. Он всегда был человеком безжалостным, но, получив после смерти отца титул графа и деньги, стал настоящим деспотом. – И чем скорее я найду ее, тем скорее она узнает о моих чувствах. Только на этот раз мою упрямую мисс Белл посадят на короткий и крепкий поводок.

– Леди это может не понравиться, – мягко заметил Дугал.

– Можно подумать, меня это трогает, – пробормотал Уоллингейм. – Она всего лишь чертова актриса и не имеет никаких прав. – Кивком головы он указал на лестницу: – Выезжаем через час, так что поторопись.

Дугалу пришлось почти бежать, чтобы не отстать от приятеля.

Дафф проснулся с первыми лучами солнца, но поскольку впервые мирно проспал всю ночь, то прекрасно выспался и чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Даже Эдди заметил это.

– Вы стали новым человеком, сэр, если позволите сказать. Судя по улыбке, вы снова в деле.

– Да, по крайней мере мне так кажется. Считай свои обязанности сиделки законченными, – жизнерадостно ответил Дафф и, откинувшись на спинку стула, принялся раскачиваться на задних ножках, как часто делал в прошлом. – Какие бы мрак и туман ни наполняли мою голову этот последний год, теперь все развеялось. Я проспал всю ночь. И ни одного кошмара! Я проснулся и умираю от голода, причем не только желудочного! Хотя это исключительно для твоих ушей. Мы с леди пришли к соглашению… нечто вроде пари, и я намереваюсь свято его чтить.

– Удачи вам, сэр, – сардонически пробормотал Эдди, накладывая Даффу яичницу. – И вам лучше поесть как следует на случай, если условия соглашения каким-то образом изменятся. Кстати, что вы теряете, проиграв пари?

– Пятьсот фунтов.

– Значит, вы делаете это не ради денег, – фыркнул Эдди. – Я видел, как за карточным столом вы ставили в десять раз больше. Поэтому готов поклясться, что вы неравнодушны к леди.