Она вошла, неся кофе.

– Все высматриваешь? – спросила насмешливо. – Неужели можно его испугаться? Особенно тебе? Что-то не верится…

– Не в нем дело, – сказал он. – Тебе в магазин не нужно пойти?

– Вообще-то надо, – пожала она плечами. – Пей, а то остынет. Хлеб у нас кончается… Странно, если он до сих пор не сказал в театре, где я. Светлана говорила, что несколько раз ей звонили, спрашивали про меня. А он за эти дни ничего им не сообщил? Мне подойти к нему, когда спущусь? – спросила она.

– Ни в коем случае.Иди себе, никого и ничего не замечая. Но если увидишь что-то странное… какую-нибудь хорошую машину с затемненными стеклами… Словом, иди, но ничем себя не выдавай. Просто в магазин, туда и обратно.

– А тебе не страшно меня вот так, одну посылать? – спросила она обиженно.

– Им сейчас нужен я, – сказал Павел и привлек ее к себе. – А фамилию почему изменила?

– Ну наконец-то, – засмеялась она, оттолкнув бывшего мужа. – Все думала: спросит или не спросит… Не хотела быть в тягость вам, Тягуновым, если можно так сказать.

Он смотрел во двор, пока она одевалась. Вроде ничего подозрительного. Но посмотрим на поведение этого отставленного и насмерть обиженного маменькиного сынка, когда она выйдет из подъезда. Тогда многое станет ясно…

Когда она ушла, Павел достал из-под кровати чемодан, извлек оттуда оптический прицел от разобранной снайперской винтовки. Чуть издали, не подходя вплотную к окну, чтобы не было бликов, посмотрел на ожидавшего внизу паренька. Вот он отпрянул в сторону… Заметался, не зная, где спрятаться, застигнутый врасплох ее появлением. Но она шла, не глядя по сторонам. Грамотно, ничего не скажешь.

Теперь главное – побежит он за ней или не побежит? Если не побежит, значит, этому жеребчику уже не до роковой любви. Значит, завербовали-таки… Нет, не побежал, что и следовало доказать. Остался, только постарался отойти в тень, под грибок возле песочницы, где играли дети. То, что его решили использовать как стоящего на стреме, – придумано неплохо. Какие могут быть претензии к несчастному влюбленному? Какие могут быть подозрения? Только сочувствие. Вон как смотрит ей вслед, но уходить с поста нельзя! Ни в коем случае. У него теперь другая задача.

Павел отвел прицел, оглядел двор. Киллер или киллеры стоят где-то в другом месте. Убивать его при всех, со стрельбой, погоней, им ни к чему. Они же не полные идиоты. Явится милиция, прокуратура – и все будут знать, что он, Павел Тягунов, погиб. А это будет означать, что отстрел нежелательных персон вел на самом деле не он. Для чего тогда все эти игры с кражей его винтовки? (Хорошо, что запасся второй и хранил ее в другом месте.) И снайпера будут искать по новой, с удвоенной энергией, отказавшись от первоначальной версии. А раз так, что им остается? Надо подумать. Вот что бы он придумал на их месте?

Алла возвратилась через полчаса, а он так ничего и не придумал.

– Ну что? – спросил он.

– А, ты про это! Выдумываешь все, – махнула она рукой. – Никаких иномарок с крутыми ребятами на горизонте не замечено. Тишь да гладь, товарищ майор! Может, пожуем чего Бог послал?