Синджон коснулся ее щеки.

— Не в порядке, — возразил он, и в то же самое мгновение его глаза закатились, а тело обмякло.

— Полковник! — закричала Эвелин, сжимая в объятиях любимого.

Д’Аграман подхватил Синджона и осторожно опустил его на пол.

Эвелин упала на колени, рванула куртку на груди Синджона и пропитанную кровью сорочку.

— Разыщите знамя! — приказал полковник своим людям и присел рядом с Эвелин. — Необходимо вернуться ко мне в замок.

Синджон покачал головой и попытался подняться на ноги, превозмогая боль.

— Нас ждет корабль. Меня повесят, если я не вернусь. Я должен отвезти Эвелин домой.

Полковник посмотрела на Эвелин.

— Берег в четырех часах езды отсюда. Мой дом — всего в двух.

— Домой, — слабо произнес Синджон.

— Я о нем позабочусь, — поспешно произнесла Эвелин.

Полковник знаком приказал своим людям снести Синджона в экипаж. Потом он поднял с земли саблю и внимательно посмотрел на нее.

— Я подарил эту саблю капитану Радерфорду за спасение моей жены, — обратился Д’Аграман к Эвелин. — В моей семье она передавалась из поколения в поколение. Ее пускали в ход лишь для благих дел, и я благодарю вас за то, что вы сделали сегодня. Это было непросто.

— Я не могла позволить ему умереть, — пробормотала Эвелин, глядя на окровавленный клинок.

— Вы необыкновенно смелая женщина, именно такая нужна капитану Радерфорду. — Полковник поклонился и подал ей саблю. — Вернете ее капитану вместе с моими благодарностями?

Осторожно взяв саблю из рук полковника, Эвелин кивнула.

Люди полковника промыли рану Синджона с помощью бренди и еще добрую порцию влили ему в горло, чтобы боль немного притупилась. Они перевязали рану и предупредили Эвелин, что ее необходимо как можно скорее зашить. Синджон смотрел на любимую потемневшими от боли глазами.

— Ты свободна, Эвелин, — пробормотал он, прежде чем впасть в забытье у нее на руках.

Она свободна. Только что это значит?

Синджон проснулся от плеска бьющихся о борт корабля волн. Эвелин сидела рядом. Он почувствовал сладковатый аромат ее кожи, прежде чем открыть глаза, и ощутил, как щекочут грудь ее волосы.

Он обнажен?

Синджон открыл глаза, когда в его кожу впилось что-то острое.

— О! — протестующе воскликнул он.

Но Эвелин даже бровью не повела.

— Лежи смирно.

— Какого черта ты делаешь?

Эвелин взглянула на Синджона, и ее глаза вспыхнули точно изумруды в свете лампы.

— Зашиваю твою рану. Это следовало сделать еще несколько часов назад.

— Зашиваешь… — Голос Синджона сорвался, когда он почувствовал очередной укол. — Ты делала подобное раньше? Разве на корабле нет доктора?

Эвелин высокомерно вскинула бровь.

— Я вышиваю всю свою жизнь. Я даже шила одежду для солдат.

— Но никогда самих солдат!

Эвелин успокаивающе посмотрела на Синджона.

— Я почти закончила. Если будешь лежать спокойно, я сделаю все гораздо быстрее. У тебя наверняка были раны и пострашнее. Как, например, вот эта.

Эвелин провела пальцем по шраму на ключице. Прикосновение было нежным и чувственным, однако следующий стежок испортил все впечатление.

— Насколько все плохо? — спросил сквозь стиснутые зубы Синджон.