— Сколько?

— Может, день, а может, часа три. Как повезёт. Радуйся, что вообще пошло на улучшение. Ещё бы немного затянули и пришлось бы тебя утилизировать в одном из многочисленных подвалов Ивана Ивановича. Но тебе повезло. И надеюсь, это всё не зря, и урок ты усвоил.

— Усвоил, — мрачно произнёс Егор. — Но что это со мной?

— Рассказать не могу, — отрезал Глебов. — Но могу повторить.

— Не надо.

— Да и мне, если честно, не хотелось бы. Ведь мы теперь одна команда. Да?

— Да, — грустно сказал Егор. — А что я должен буду делать?

— Мы тебе скажем это чуть позже.

— Когда?

— Позже! Куда ты торопишься? Сейчас мы тебя уже по-настоящему отпустим, а на днях всё сообщим.

— А как мне держать с вами связь?

Глебов достал из чемоданчика коробку с телефоном, положил на стол и сказал:

— Здесь ещё один телефон. И ещё немного денег.

Затем Родион Степанович положил на стол бумажку с номером телефона и добавил:

— Номер выучи, бумажку сожги! Телефон не потеряй. И никуда с него не звони, он чистый, предназначен только для связи с нами. Когда мы дадим тебе знак, сразу звони, и мы скажем, что надо делать.

— А что за знак?

— Когда опять пятна по телу пойдут — это и будет знак.

— А по-другому нельзя? — испуганно воскликнул Егор.

— Нет. По-другому нельзя. Будет немного неприятно, болезненно, но это самый надёжный вариант.

— Немного неприятно? — возмутился Егор. — Немного?

— Не бойся, в следующий раз пятна сначала будут поменьше. И чем быстрее позвонишь, тем быстрее они пройдут. Но если забудешь номер или потеряешь телефон, или не захочешь звонить, или не сможешь по какой-либо причине, то сам понимаешь — тебе конец.

— Понимаю.

— Ну вот и отлично, если понимаешь! — сказал Глебов. — А теперь иди и живи своей обычной жизнью. Теперь мы тебя действительно отпускаем.

— Ты где живёшь-то? — спросил Милютин.

— В основном в Туле, — ответил Егор. — Часто в Москве бываю. Иногда в Новгороде.

— То есть, твоё нахождение в столице не вызовет подозрений у твоих работодателей?

— Нет.

— Тогда в течение трёх дней никуда не уезжай.

— И не вздумай спрятаться или убежать, или что хуже, обратиться к магам за помощью, — добавил Глебов. — Снять это нельзя, а усугубить можно.

— Да понял я всё, — пробурчал Егор, расчёсывая руку.

— Тогда не будем тебя больше задерживать, — сказал Родион Степанович. — Пей воды побольше сегодня.

Милютин вызвал охрану, и Егора увели. Когда соратники кесаря остались в кабинете вдвоём, Иван Иванович спросил:

— А это точно никак нельзя снять?

— Совершенно точно, — ответил Родион Степанович. — Чёрная кровь — уникальное заклятие. От него нельзя спрятаться, и его нельзя снять. С ним вообще ничего нельзя сделать. Потому что оно лежит не на Егоре, а на его крови, которая находится в этой хрустальной бутылочке.

Глебов взял сосуд с кровью, повертел его в руках и продолжил:

— Егор чист. Абсолютно! Пока мы не воздействуем на его кровь, ни один маг не сможет ничего заподозрить, обнаружить и соответственно, как-либо ему помочь. Но кровь Егора, что в нём, что в этой бутылочке — одно целое. И эту связь нельзя разрушить. Она просто есть, и всё. И воздействуя на кровь в бутылочке, мы воздействуем на всю кровь этого бедолаги. И что самое интересное — ему в эти моменты ничем нельзя помочь. Вообще ничем. Даже сильнейшие лекари максимум, что смогут сделать — это лишь немного облегчат боль. Когда Александр Петрович мне про это рассказал, я уже был поражён, но теперь, когда мы это испытали в деле, я просто в шоке от эффективности чёрной крови.