— Тебе кто-то обещал разговор с дедом?

— Но я думал…

— Думать надо было раньше! — отрезал Милютин. — А сейчас Артём Савельевич запишет твои показания, оформит их как свидетельские, а ты указывай всех, кого знаешь, и когда-либо видел, и говори всё, что вспомнишь. И не вздумай хоть что-то утаить!

Затем Милютин обратился к коллеге:

— Артём Савельевич, оставляю Вас с нашим новым свидетелем. Если будут проблемы с коммуникацией, звоните!

— Слушаюсь, Иван Иванович! — ответил Прохоров. — Я думаю, проблем не возникнет.

— А утром у меня на столе должны лежать фотографии и имена тех, кто организовал похищение Зотовой и Андреева!

Сказав это, Милютин грозно посмотрел сначала на следователя, затем на Левашова, после чего вышел из комнаты. И лишь в коридоре опытный сотрудник КФБ позволил себе улыбнуться.

За столом в комнате для допросов сидел пойманный в Москве сообщник похитителей одарённых детей. Несмотря на наличие в его сумке паспортов на разные имена, среди которых не фигурировало имя Егор, представился он именно этим именем — так его сотрудники КФБ и называли. Егор находился в особом изоляторе, и о его содержании знало лишь руководство КФБ, один лекарь и два охранника.

Допрашивали задержанного исключительно Милютин и Глебов. Вот и сейчас Иван Иванович и Родион Степанович сидели напротив Егора и в очередной раз выслушивали его историю, надеясь поймать его хоть на какой-нибудь неточности.

— Честное слово, я ничего больше не знаю, — простонал преступник. — Я уже всё по сто раз вам рассказал за этот месяц, что вы меня здесь мучаете.

— Во-первых, мучить тебя мы пока не начинали, — мрачно произнёс Милютин. — А во-вторых, всего три недели. И, признаться, я уже устал. Тебя узнал один из тех, кто спасся во время похищения, и с его слов ты играл в этом преступлении ключевую роль.

— Так я же не отпираюсь — участвовал. Но ключевую роль не играл. Меня привезли и сдали в распределитель, потом я выполнил свою несложную задачу, и меня отпустили. Разве это ключевая роль?

— На исключительную меру тянет, если не приведёшь доказательств, что те ребята до сих пор живы.

— Да как же я их приведу? Я ведь даже не знаю, где они.

— А где остальная группа? — спросил Глебов. — Кто-то ведь должен знать, куда детей увозят.

— Не знаю, где группа, — ответил Егор. — Меня сразу отпустили, а группа увезла одарённых. Потом я никого из них не встречал, и не знаю, где они могут быть.

— В прошлый раз ты сказал, что тебя таким образом использовали три раза.

— Да, три.

— И между этими тремя преступлениями ты ни с кем из группы не встречался?

— Люди в этих группах всегда разные были. Ни одного я два раза не видел.

— Даже так? — опять подключился к разговору Милютин. — А есть мысли, почему?

— Я понял, к чему вы клоните, — ответил Егор. — Были такие мысли.

— То есть, ты понимал, что каждую партию твоих подельников ликвидировали после преступления, но при этом всё равно шёл на дело?

— Я это не сразу понял — только на третьем деле. Первый раз как-то не придал этому значение.

— Но при этом всё равно собирался на четвёртое?