— Не бойся.

Я посмотрел на Милу. Она сидела напротив меня, на кровати Глеба, заплаканная, расстроенная. Где-то там, в Сочи, находилась её семья, а она примчалась ко мне в Новгород. Можно было, конечно, сколько угодно обижаться, но нельзя было не признать, что она была права — если бы она мне всё рассказала, мне было бы ещё больнее ощущать свою брошенность и ненужность родным. И хоть я уже с этим смирился, как с фактом, но всё равно было обидно и больно. И, как ни крути, никого ближе Милы у меня теперь не было.

— Ты простишь меня? — робко спросила Мила ещё раз.

— Мне не за что тебя прощать, — ответил я. — Но больше мне не ври. Никогда.

— Больше не буду, — ответила Мила и снова заревела.

— Сейчас-то ты чего плачешь? — удивился я.

— Не знаю, — ответила Мила и улыбнулась сквозь слёзы. — Так мы…

— Нет! — сразу же отрезал я, поняв, к чему она клонит. — В Сочи я не поеду! Хватит! Мне бы от Москвы отойти. А ты поезжай, я не против. Семья — это действительно важно, и я рад, что ты её сохранила.

Мила отрицательно покачала головой, размазала по щеке очередную слезу, улыбнулась и сказала:

— Я больше никуда от тебя не уеду и тебя никуда не отпущу! Ты мой!

Иван Иванович Милютин и старший следователь Прохоров сидели за массивным металлическим столом комнаты для допросов. Отворилась дверь, и охранник ввёл Олега Левашова. Молодой граф, щурясь, и не до конца ещё отойдя от сна, разглядел сидевших за столом и спросил:

— А днём нельзя было это сделать? Или боитесь, что убегу?

— Увы, ситуация неожиданно изменилась, и нам приходится спешить, — ответил Милютин. — Уж поверь, мы с Артёмом Савельевичем нашли бы, чем заняться в это время.

— Изменилась до такой степени, что вы решили разделаться со мной среди ночи? — искренне удивился Левашов.

— Делать мне больше нечего — лично такой ерундой заниматься, — усмехнулся Милютин. — Для этого у нас есть специально обученные люди. Проходи, садись!

Охранник провёл Левашова к стулу и проследил, чтобы он сел. После этого охранник покинул комнату, а молодой граф обратился к сотрудникам КФБ:

— И что же такого случилось, позвольте спросить?

— До нас дошла информация, что твой дед каким-то образом узнал о том, что ты у нас, — ответил Иван Иванович.

— И после этого вы решили меня побыстрее прикончить?

— Ты совсем идиот? — удивлённо воскликнул Милютин. — Ты, вообще, слушаешь, что тебе говорят? Я тебе только что сказал, сам я такой ерундой не занимаюсь! Мне не положено! Да и как мы тебя теперь прикончим? Всё! Ушёл поезд! Но оно и хорошо, что не успели. Дед у тебя настырный, раскопал бы, раз уж наводку получил. Сейчас наша задача: быстро тебя оформить и уже утром отправить в закрытую психиатрическую клинику для проведения экспертизы.

— Зачем? — насторожился Левашов.

— Затем, что вариантов не осталось — теперь только суд и клиника.

— Я не пойду в психушку! — закричал молодой граф. — Это позор! Вы обещали! Лжецы! Ненавижу вас!

Левашов вскочил и чуть было не бросился на сотрудников КФБ, но Милютин сделал резкое движение рукой в сторону парня, и того сразу же скрутило, да так, что он не мог пошевелиться. Иван Иванович продержал пленника в таком состоянии примерно половину минуты, потом ослабил заклятие и жёстко сказал: