Странно, трясучки нет совсем. Долго еще нам ждать?

Часа три осталось до рассвета".

Металл дверцы грузовика был холодным и неприятно липким на ощупь. Капитан поднял меховой воротник куртки и поерзал на жестком сиденье, устраиваясь поудобнее. Откинулся в угол кабины и прижался щекой к мягкой и теплой цигейке, чуть-чуть отдающей дорогим табаком. Два человека, скрючившиеся в тесной кабине слева от него, спали глубоко, дыхание их было ровным, спокойным.

"Сколько из нас останется в живых к вечеру? Не самая лучшая идея была ночевать в этом лесу. Какой холодный выдался март. И снег, снег... Хорошо бы метель закрутило на весь день. В марте иногда бывают очень сильные метели. Совершенно нет мандража... А спать не могу. Абсолютно не могу уснуть.

Отупею к рассвету. Почему не трясет? Убьют меня сегодня".

Капитан беззвучно сплюнул через левое плечо и поглубже засунул руки в карманы теплой куртки.

"Какая это операция по счету? Не все ли равно...

Совершенно дикая, бессмысленная авантюра. Зачем я согласился? Зачем? Надо же, именно теперь, когда у меня есть деньги, я вот взял и согласился. Разве я верю в это дело? Разве мне это нужно?"

Степанов стер рукавом испарину на боковом стекле. Грубые силуэты трех "Уралов" едва проступали из снежной пелены. Деревья на опушке слились в единую серовато-сиреневую стену, слегка колеблющуюся в такт медленному ритму снегопада.

"Семьдесят пять человек. Семьдесят пять... Очень мало для такого дела. Для такого идиотского дела... Я не верю, совсем не верю. И поэтому меня сегодня убьют... Как пить дать - убьют... Сколько отсюда до шоссе? Километра четыре через лес. Плюнуть на все и дернуть... Днем буду в Москве. Если она сама еще будет, эта дерьмовая Москва".

Зуммер радиостанции заставил Степанова вздрогнуть.

- Как обстановка? - Голос Алферова звучал чисто - ни треска, ни искажений, пасмурная погода гарантировала устойчивую связь.

- Все спокойно, - негромко ответил Степанов, не желая будить людей в кабине. - Спят.

- Давай поднимай, - буднично сказал Алферов. - Пора.

- Есть.

- Помни - на городок у тебя не больше трех часов. Возьмешь комендатуру - сразу выйдешь в эфир, мы на твоей волне слушаем непрерывно. Оставишь в комендатуре десять человек - и ко мне, я сейчас в двух километрах от поворота.

- Понял, - ответил Степанов.

- Действуй. С Богом!

Капитан протянул руку и потряс соседа за плечо;

Тот зачмокал губами, втянул с храпом сырой холодный воздух и с трудом разлепил глаза.

- Что? Уже?

- Уже, - кивнул Степанов. - Вылезаем, пора народ будить.

От звука их голосов проснулся сидевший за рулем.

Он покрутил головой, тыльной стороной ладони провел по подбородку.

- Побриться бы...

- Щас побреют, - ухмыльнулся Степанов. - Щас и побреют, и постригут!

- Ерунда! - Водитель уперся ладонями в баранку, вжался в спинку сиденья, разминая плечи.

Комендантская рота. Сопляки. Подмосковные маменькины сынки. Полчаса работы. Ерунда.

- Это городок. А КП?

- КП сложнее, - согласился водитель. - Кто спорит? КП - это другое дело.

- Ну все, пошли! - Степанов открыл дверцу "Урала", и холодный воздух тотчас заполнил кабину. - Постройте всех перед машинами.