– Приходится скрываться, – рассказывал он. – Шелли прячет меня на чердаке. У полиции ордер на мой арест.

Сандра услышала какой-то шелест. Кто-то дышал в телефонную трубку.

– Шелли! Я знаю, что ты подслушиваешь, – сказала она. – Лучше повесь трубку – сейчас же!

Вторая линия, щелкнув, отключилась.

Рассерженная, но полная решимости помочь, Сандра предложила Рону работу в ресторане, принадлежавшем ей.

– И ты можешь жить у меня.

Рон равнодушно отказался – даже не задумавшись.

– Нет, – сказал он, – Шелли помогла мне найти новую работу. Сиделкой в Сиэтле.

Они еще немного поговорили, но разговор – как и предложение о работе – ни к чему не привел.

Сандра тревожилась, но не знала, как поступить дальше. Рон – взрослый человек. Он сказал, что у него неприятности с полицией, и она просто не могла сделать для него больше, чем уже сделала.

Неделю спустя ей позвонила Шелли.

– Ты только беспокоишь Рона, – напустилась она на Сандру. – Это плохо для него. Держись от него подальше, поняла?

– Нет, – отрезала та. – Кто-то должен позаботиться о нем. Ты, Шелли, этого не делаешь.

Шелли бросила трубку.

Сандра, конечно, была права. Рон тонул – хоть он и не сказал ей об этом, но в своих попытках доказать, что Шелли – лучший социальный работник в мире, он несколько раз перешел границу. В действительности, тем летом он получил письмо из адвокатской конторы в Сиэтле, представлявшей интересы Агентства по делам пожилого населения. Рону официально предписывалось не приближаться к офису агентства в Реймонде, потому что он угрожал служащим и нарушал их безопасность. Запрещались любые контакты, включая отправку им писем и телефонные звонки.

«В противном случае персонал вызовет полицию, и вас арестуют за нарушение предписания».

С того момента, как Шелли Нотек вошла в его жизнь, та превратилась в сплошную черную дыру из денежных проблем, неприятностей с полицией и семейных стычек. Шелли же только подливала масла в огонь, делая ситуацию все сложнее и сложнее.

В свои пятьдесят шесть Рон очень страдал от разногласий с матерью, Кэтрин Вудворт.

А его новая подруга Шелли Нотек активно подогревала их ссоры.

Кэтрин пожаловалась кому-то из родных, что сын совсем не заботится о ней. Рон страшно негодовал. Шелли со своей стороны говорила, что Рона могут привлечь к ответственности за пренебрежение сыновьими обязанностями. После такого позора ему уже не отмыться. Официальная жалоба еще не была подана, а Шелли уже убедила его подумать над опровержением.

С ее помощью Рон составил длинный список того, что считал несправедливым в обвинениях матери. В основном она жаловалась на несоблюдение чистоты в ее трейлере, в первую очередь на нашествие блох, которых, по ее словам, принесли в дом кошки Рона.

«Я поддерживал чистоту в доме в соответствии с ее требованиями. Если мать говорила, что в доме требуется уборка, я тут же ее проводил. Мои кошки жили исключительно дома, и у них не было блох, когда я переехал к матери».

Рон утверждал, что блох в трейлер занесли собаки соседа, которых тот держал на улице.

«Когда я в конце сентября 2000 года уехал от матери, у нее на теле практически не было блошиных укусов – все жалобы о внезапном нашествии блох начались уже после моего отъезда, но до того, как моя мать без моего ведома вышвырнула на улицу моих кошек».