– Да не надругался я, – воскликнул Григорий Алексеевич. – Такого и в мыслях даже не было!

– Как это не было, когда было! – повысил голос Серафим. – А ваш внешний вид! Он говорит сам за себя. Вы же, простите, стоите передо мной в одних панталонах! И смеете говорить мне об отсутствии… известных намерений?

– «Известные» намерения у меня, конечно, были, но, как это ни прискорбно будет вам слышать, барон, как супругу вот этой дамы, все совершалось по обоюдному согласию, – произвел князь Щербатов последнюю попытку оправдаться перед «мужем» женщины, лежащей в неглиже на диване. – И никак иначе! – добавил он.

– Это так? – строго сдвинул брови к переносице «муж».

– Нет, не так, – просто ответила Ксения и принялась одеваться. – Да как ты мог подумать, милый?! Он повел себя просто как животное…

– Да как же… – Григорий Алексеевич захлебнулся в праведном негодовании, – как же «не так», когда именно «так»! Ну, скажите же ему правду, наконец!

– Я говорю правду, – спокойно ответила Ксения, что-то там себе зашнуровывая. – Вы затащили меня в нумер явно с преступными намерениями силой овладеть мной, чего едва не произошло. Спасибо тебе, – она с благодарностью взглянула на Серафима. – Ты подоспел как раз вовремя, милый.

– Ага! – воскликнул Серафим. – Слышали?!

– Она лжет, – выдавил из себя князь.

– Нет, ваше сиятельство, – сказала Ксения. – Я мужу никогда не лгу.

– Слышали! – снова вскричал Серафим, негодующе вращая глазами. – Моя жена никогда не обманывает!

Боже мой! Насколько наивны все эти простофили мужья! Более говорить, а тем более чего-то доказывать, было бессмысленно, да и незачем. Желание получить минутное удовольствие принимало весьма нехороший оборот. Сейчас этот муженек заявит в полицейское отделение о попытке изнасилования его супруги; она, стерва, подобное подтвердит, и тогда возьмут его, князя Григория Алексеевича Щербатова, потомка великого князя Черниговского, под белы рученьки и поведут в следственную тюрьму. Конечно, можно будет как-то извернуться, поднять старые связи, привлечь влиятельных родственников, чтобы помогли вытащить из кутузки, но это в любом случае позор! Потеря репутации. Пятно на всю оставшуюся жизнь. Как потом отмыться от этого? Нет, вовек не отмоешься…

Князь Щербатов осторожно посмотрел в сторону мужа стервы.

«А может, возможно как-нибудь договориться? – подумал он. – Все равно давать на лапу придется, так лучше уладить с её мужем»?

Григорий Алексеевич помедлил еще несколько мгновений, прикидывая в уме, какую надлежит озвучить цифру, и произнес:

– Я готов уладить возникшее между нами э-э-э… недоразумение… Пятьсот рублей ассигнациями…

– Что?! – хором воскликнули Серафим и Ксения. – Пятьсот рублей?

– Кхм… Восемьсот, – поправился князь. – Я хотел сказать, восемьсот рублей. Ассигнациями.

– Князь, – тоном до глубины души обиженного человека произнес Серафим. – Вы только что пытались нанести бесчестие моей супруге. А теперь вы наносите бесчестие мне, предлагая деньги… Никакие деньги не помогут смыть позор с нашей семьи, тем более такие мизерные, каковые вы пытаетесь предложить. Да еще в ассигнациях… Нет, я немедля иду в участок.