— Мне кажется, я ее где-то видел, — нахмурившись, я пристально всматриваюсь в закутанную с ног до головы женщину. Потянув девочку на себя, она не спешит освободить ребенку запястья, даже не смотрит на нее и, повернувшись спиной, тянет, словно щенка, за собой к выходу. Лишь на пару секунд ее глаза отрываются от пола и встречаются с моими. У меня внутри все переворачивается. Дымчато-серые, стальные глаза, холодные, как лезвие кинжала, и острые, как бритва. Она опускает ресницы прежде, чем я успеваю распознать мелькнувшее в них выражение.

— Это вряд ли. Здесь собираются люди не только из Анмара, но и из других стран Ближнего Востока. Очень низкая вероятность встретить кого — то знакомого.

— Ты прав, — рассеянно киваю я. Возможно, это чертово место повлияло на мое восприятие. Слишком много мыслей и воспоминаний за последние дни. Та женщина, что ворвалась вместе с повстанцами в мечеть, давно погибла. Кадер уверил меня, что уничтожили всех, кто был ответственен за случившееся. Прошлое вторгается в настоящее не только мыслями, но и видениями. Пустыня не скупится на миражи для случайных путников.

— Поспеши, Заир-бей, хатун уже заждалась. — Азиз кивает в сторону узкого коридора, который ведет к ещё одному шатру, напоминающему большую туристическую палатку.

Мы останавливаемся у входа с опущенным непрозрачным пологом.

— Я иду туда один. Мы договаривались, — посмотрев на Азиза, резко напоминаю я.

Не думаю, что Рика услышит и узнает мой голос, учитывая гомон, стоящий вокруг.

— Я держу свои обещания, Заир, — скалится торговец. — Но мои люди покараулят здесь. На всякий случай. Вдруг тебе понадобится помощь, — сверкая зубами, гнусно ухмыляется Азиз.

Я не свожу с него напряженного взгляда, пока он обходит палатку сбоку и, остановившись, показывает на небольшое окно, закрытое сеткой. Гнилое подобие Шайтана. Это будет последнее развлекательное шоу в его жизни. Пусть насладится напоследок. Мрачно ухмыльнувшись своим мыслям, я уверенно отодвигаю полог и, наклонив голову, захожу внутрь. В ноздри ударяют ароматы пряностей, специй и эфирных масел, навевающих горячие ассоциации. В шатре темно, полумрак рассеивает один единственный тусклый фонарь, расположенный как раз напротив гребаного окна. Ублюдок все предусмотрел. Даже освещение.

Я бесшумно ступаю по толстым коврам, которыми устлан пол шатра, приближаясь к темному силуэту застывшей в напряжении девушки. Развернутая спиной ко входу, Эрика стоит на коленях среди хаотично разбросанных подушек. Запястья связаны кожаными наручами и сцеплены за спиной, лодыжки также зафиксированы. Расчёсанные до блеска темные волосы шелковистой волной струятся почти до талии. Ее переодели. Точнее, сняли прозрачную юбку, от которой все равно не было никакого проку. Кожу покрыли благовониями и маслами. Справа на полу я замечаю открытую бутылку виски и два наполненных стакана. Не хватает только винограда, щербета и рахат-лукума, чтобы можно было представить, что происходящее хотя бы отдаленно напоминает романтическую встречу двух любовников, а не примитивную дегустацию хозяина, купившего себе рабыню за, только вдумайтесь, миллион долларов.