– Дядя… Так это ты убил Гаврилу?

Слова давались Кате с трудом. Но совсем худо ей стало, когда дядя кивнул головой:

– Да. Я это сделал.

И никакого сожаления или раскаяния не прозвучало в его голосе. Вроде бы он был даже доволен собой.

– Грибков ему и его дружку ядовитых подсунул. А потом для верности еще и по башке его треснул.

Катя громко ахнула:

– Дядя… Но как ты мог?

– Мог? – возмутился дядя. – Да я должен был это сделать. На пол этого гада положил, угол камина кровью его поганой испачкал, чтобы достоверно все выглядело, чтобы было похоже, что это он сам навернулся. И не благодари. Это был мой долг в отношении тебя, племяшка.

– Дядя, что ты такое говоришь! Кто тебя об этом просил?

– Если бы ты только знала, что этот гад замышляет против тебя, ты бы сейчас не строила из себя святую невинность, а поблагодарила бы своего старого дядю за то, что он уберег тебя от опасности!

Дядя был так возмущен реакцией Кати, словно бы рассчитывал получить от нее совсем другой прием. Но Катя при всем своем желании не могла найти в себе столько лицемерия, чтобы поблагодарить дядю за услугу.

– Ты не должен был этого делать!

– И кто это решает?

– Я! Я решаю! Гаврила был МОИМ мужем. МОИМ, а не твоим или чьим-нибудь еще.

– Ты бы сама никогда не смогла с ним разобраться. Я же тебя знаю. Ты мямля и рохля! А он был уголовник!

– Признаю, Гаврила был совсем не тем человеком, за которого мне стоило бы выходить замуж, но смерти он тоже не заслуживал.

– Ты просто не знаешь, что они затевали с этой проституткой!

– С кем? С Лидой? С Лидой Ревнивцевой?

И внезапно страшное прозрение коснулось Кати.

– Так ты и Лиду… Ты и ее тоже убил?

– Конечно. Конечно, я!

Кате показалось, что ее ударили по голове. Слова дяди ее буквально оглушили. И она смогла лишь найти в себе сил, чтобы простонать:

– Но ее-то зачем?

– А затем, что она с твоим муженьком сговаривались тебя кинуть. Своими ушами слышал, как он ей хвастался, мол, окрутил глупую дурочку, верчу ею, как хочу. Дом она на меня уже записала, скоро я от нее избавлюсь, дом себе оставлю.

– В смысле… избавлюсь?

– Вот и думай. Скорее всего выгнал бы он тебя, и вся недолга. Стала бы ты бомжихой, поняла?

– Дядя, но ведь есть суд. Дядя! Можно было обратиться в суд!

– Э, не-ет! – помотал головой дядя. – Суду я больше не верю. После того как судьи на твою сторону в нашем споре встали, я суду не доверяю. Я же им все популярно объяснил, почему я так поступил и что меня к тому вынудило. И что? Послушали они меня? Нет, доверили девчонке-свиристелке имуществом распоряжаться, чтобы первый же встреченный ею проходимец это имущество к своим рукам прибрал. Что и случилось, между прочим, как я их и предупреждал.

– Дядя, но убийство… Это уж чересчур.

– Ничего. Для таких ничтожных тварей смерть – это лучший выход. И им легче, и окружающим заживется спокойней. Ведь если разобраться, то что хорошего эти двое за свою короткую жизнь успели совершить? Одна спала со всеми подряд, кто поманит, с тем и шла. То с одним любовником, то с другим.

– Как же ты ее настиг?

– А и стараться особенно было не надо. Когда муженек твой ее из дома вывел да в лес с ней углубился, я за ними пошел. Сначала они гуляли, ручка об ручку, потом байкер какой-то примчался. Как я понял, еще один любовник этой сучки. Ну, драка там между ними завязалась. Гаврила в сторону шмыгнул, а эта шлендра в лес сунулась да и сама ко мне выбежала. Байкер тот поколотить ее хотел за измену, вроде так я из его воплей понял. Вот она от одного из своих любовников спасалась, а ко мне прибежала. Ну, я ее и встретил. Сначала камешком по голове, а потом уж добил. Признаюсь, Гаврилу твоего прикончить тогда хотел, да эта мне под руку подвернулась.