— Нет, нет, нет, Ричард. — я ловлю его руки, трясу головой и клянусь, что ни разу не подумала о нем плохо.

Я умолкаю, когда его бешенство сменяется слезами. Я не могу сказать ему — Господи, я не могу сказать — нет, это не ты, но, может быть, это я обрекла их на смерть. Возможно, мои неосторожные слова, мои мысли вслух вызвали такие ужасные последствия. И тогда это мой грех привлечет проклятие женщин Вудвилл на голову нашего сына Эдуарда. В ту минуту, когда я думала, что защищаю нас, когда я проронила неосторожные слова в присутствии Роберта Бракенбери, я уничтожила свое будущее, все, чего добивался мой отец. Я явственно вижу моего сына, погибающего от гнева самой страшной ведьмы Англии. Если Роберт Бракенбери услышал приказ в моих словах, если он исполнил то, что считал моим желанием, если он думал, что защищает Ричарда от его врагов, значит я стала убийцей ее сыновей, месть Элизабет Вудвилл настигнет меня. Я своими руками уничтожила моего мальчика.

— Мне не нужно было убивать их, — говорит он. Его голос звучит в моих ушах тоскливой жалобой. — Я держал их под стражей. Я объявил их бастардами. Вся страна подержала мою коронацию, нас приветствовали по всей Англии. Я собирался отправить их в Шериф Хаттон и держать там под присмотром. Вот для чего я перестраивал наш дом. Через несколько лет, когда они стали бы юношами, я собирался выпустить их и почитать, как моих племянников, они жили бы при дворе и служили мне. Держать их под надзором, относиться, как к своим родственникам… — его голос срывается. — Я собирался стать им таким же хорошим дядей, как для мальчика Джорджа и его дочери. Я хотел заботиться о них.

— Это никогда не сработало бы! — выкрикиваю я. — Ни с ними, ни с их матерью. Сын Джорджа совсем другой ребенок, Изабель была моей любимой сестрой. Но ни один из детей Вудвиллов не вырастет никем, кроме нашего смертельного врага!

— Мы никогда этого не узнаем, — просто говорит Ричард. Он поднимается на ноги, потирая онемевшее плечо. — Теперь мы никогда не узнаем, кем могли бы вырасти эти мальчики.

— Она наш враг, — повторяю я ему, поражаясь, как он может не помнить об этом. — Она обручила свою дочь с Генрихом Тюдором. Он собирался вторгнуться в Англии и сделать незаконную девчонку Вудвиллов королевой. Ты должен был вытащить ее из святилища и запереть в тюрьме в Башне, а не наносить ей тайные визиты. Но я не собираюсь обращаться с ней так, словно королева она, а не я. Я не собираюсь встречаться с ее дочерью… с этой избалованной нахалкой. — его лицо темнеет от гнева. — Испорченной дурочкой, — вызывающе повторяю я. — Ты хочешь сказать мне, что она все еще принцесса?

— Она больше не враг нам, — коротко говорит он, словно его ярость сгорела без следа. — Она обратит свой гнев на Маргарет Бофорт. В похищении принцев она подозревает не меня, а ее. В конце концов, их смерть делает Генриха Тюдора следующим наследником. Кто выигрывает от их смерти? Только Генрих Тюдор из Дома Ланкастеров. Элизабет Вудвилл поверила мне и обвинила Тюдора и его мать. Поэтому она оставила мысль о мятеже и собирается разорвать помолвку. Она будет выступать против него.