Вопрос был таким неожиданным, что Нина не сразу смогла ответить и некоторое время недоуменно смотрела на него.

– «Повести Белкина»? Та, что я давала вам? Нет… Это моя книга, моя собственная. Почему вы спрашиваете?

Наганов молча подошел к книжному шкафу за спиной Нины. Обернувшись, она увидела на полке собрание сочинений Пушкина – зеленое, сытинское, точь-в-точь такое, как было у нее. «Странно… – мельком подумала Нина. – У графа книги дорогие всегда были, откуда Сытин?.. Может, тетя Зина покупала?» Четвертого тома с «Повестями Белкина» на полке не было: вместо него зияло пустое темное место.

– Я осматривал библиотеку и заметил… – Наганов встал у нее за спиной. – Тут много книг с полок взято. Хозяева, верно, когда уезжали, с собой забрали что могли. Удивительно только, что самые дорогие книги – на месте.

– Любимые книги не всегда дорогие, – заметила Нина. – Тем более дорогие могли отобрать при любом обыске в поезде. Да и тащить такую тяжесть…

– Я после нашего с вами разговора здесь порылся. – Наганов погладил огромными пальцами зеленые корешки книг. – Вы правы были, у Пушкина тут много… не стихов. Да, жаль, что времени совсем нет…

– Искренне вам сочувствую. – Нина встала. – Товарищ Наганов, если я верно вас поняла, я не задержана? И не арестована? И вы привезли меня сюда без всякого права?

Он кивнул, не сводя с нее глаз.

– Стало быть, я свободна и могу идти?

– Я прошу вас остаться ненадолго, – сказал он. Сказал негромко, очень спокойно, но Нина, словно разом обессилев, тяжело опустилась обратно на стул.

– Но зачем? – хрипло спросила она. – Максим Егорович, мы ведь не дети… Если вы привозите к себе в дом женщину… не приглашаете даже, а привозите насильно, под охраной… если вы намеренно пачкаете ее имя, репутацию… то у вас на это есть причины? Поговорить со мной о Пушкине вы могли бы и в Большом доме! Вы ведь столько бывали у нас, мы всегда с радостью вас принимали, почему же?.. За что вы так обходитесь со мной?! Чем я виновата перед советской властью?!

Наганов медленно сел напротив. Встревоженная Нина пыталась поймать его взгляд, но он упорно смотрел в стол.

– То, что вы находитесь здесь, Антонина Яковлевна, никакого отношения к советской власти не имеет, – наконец медленно, словно через силу выговорил Наганов. – И я, разумеется, превысил свои полномочия, но… я вовсе не хотел вас пугать. Я думал, вы знаете… видите, что…

– Что вы мной увлечены? – перебила Нина. – О да, вижу и знаю. И не только я, но и вся Живодерка. И что же вы теперь намерены делать со мной?

– За кого вы меня принимаете, гражданка Баулова? – ровным голосом произнес он. – И чем, позвольте спросить, я так уж навредил вашей репутации? Ведь вам, по долгу ваших… занятий, кажется, часто приходилось ездить к богатым людям? К аристократам? Дворянам? Их общество вас больше устраивало?

– Довольно! – Нина резко встала. – Вы оскорбляете меня! И не только меня, но и всех цыган… весь мой народ! Который, между прочим, советская власть не так давно освободила вместе с русским! Вероятно, до получения вашей должности вам никогда не приходилось бывать у цыган? Нет? Ну так я скажу вам! Никогда, ни в какие времена, ни одному князю, графу или генералу в голову бы не пришло обойтись с хоровой цыганкой так, как это сделали вы! Никогда в жизни хор не оставлял своих солисток наедине с гостями! Это было невозможно, поверьте! Для того чтобы жениться на цыганке, требовалось заплатить в хор выкуп! И немалый!