Он был одет в белое, но не так ярок, чтобы ослепить Луну. Он был высокий, как горы, но не так далек, чтобы Луна не мог дотянуться. Анаис взял лицо отца в руки. Солнца попытались вырваться. Но наступила истинотьма, Ночь была рядом с ним, и Луна был сильнее.

Его сестры затаили дыхание, когда он наклонился.

Поцеловал отца в лоб, прямо над первым глазом.

И выдавил пальцами второй и третий.

Аа закричал. Сестры заплакали. Мать улыбнулась. Анаис почувствовал, как красная и голубая сферы проседают под давлением, почувствовал теплые дуги глазниц под ними. До чего легко было бы додавить. Услышать, как трещит кость, поднять руку выше и вырвать последнюю сферу, окунуть мир в холодную и бесконечную черноту.

Но тут он вновь ощутил руки девушки на своих плечах. Заключающие его в холодные объятия. Она прижалась щекой к его шее, и весь гнев, вся ненависть, вся горькая печаль и сожаление, бесполезные «если бы» и «могло бы быть» растаяли при звуке одного-единственного слова.

– Хватит, – сказала Мия.

Он повернулся и встретился с ней взглядом – черным, как истинотемные небеса.

Девушка поцеловала его в губы и прижалась лбом, и из глаз Анаиса потекли слезы.

– Все кончено, – выдохнула она.

И исчезла.

Отец стоял на коленях, кровоточа выдавленными глазами. Дочери присели вокруг него, низко склонив головы. Мать расстелила подол своего платья по небесам, оковы ее тюрьмы были навеки сломаны.

И Анаис взошел на свой трон.

Одно солнце.

Одна ночь.

Одна луна.

Равновесие.

– Все как и должно быть, – сказала Ночь. – Чаши весов наконец уравнялись.

Принц рассвета и заката посмотрел на бесконечность над ними.

– Осталось лишь одно подношение.

И потянулся черными горящими руками за частицей вечности.

Меркурио стоял во мраке читальни, в воздухе остро чувствовался запах пепла.

Полки остались нетронутыми, но все книги исчезли. Мемуары убитых тиранов. Теоремы распятых еретиков. Шедевры гениев, погибших раньше своего времени. Пожар летописца поглотил и самого сына Клео. Полки перед стариком опустели, библиотека Черной Матери была выпотрошена.

Не осталось ни единой страницы.

– Мариэль ищет тебя наверху, – сказал мальчик.

Лорд Клинков похлопал по карманам мантии в поисках сигариллы. Наконец нашел одну за ухом, ударил по кремневому коробку и выдохнул дым в поющую тьму.

– Пусть ищет, – ответил он.

Йоннен выглянул за перила во мглу. В витражной тьме вокруг них пел призрачный хор. Меркурио гадал, что именно видел там мальчик. Тени вокруг Йоннена рябили и вздыхали, сгущаясь у его ног и сливаясь в шепот голосов, которые старик не мог до конца разобрать.

– Ты не получал вестей от Эшлин? – наконец спросил Йоннен.

– Нет, с тех пор как мы вытащили вас из океана в ту ночь. Но что-то мне подсказывает, что больше мы от нее ничего не услышим.

– Из Последней Надежды пришло письмо. От Бонифацио.

– От кого? – изумился Меркурио.

– От Клауда, – ответил мальчик. – Корлеоне.

– А, – старик кивнул. – И что нам пишет король Мерзавцев и Узких Штанов?

– Хотел узнать, не нужно ли доставить нас в Уайткип.

– …Зачем?

– Сидоний. Мечница.

Старик недоуменно моргнул.