Затем дрожащими руками он принялся взламывать оковы Мариэль – отмычка издала щелчок, и железо упало на пол. Нечистый ветер принес с собой запах дыма от разгорающегося пожара. Меркурио показал на Йоннена, прижавшегося к стене рядом с разрушенным троном Скаевы.

– Нужно хватать мальчика и валить отсюда!

Их колонна рухнула, могильная кость треснула, как старое гнилое дерево. Меркурио закричал, его товарищи кинулись прочь по мокрому от крови полу. Шею и талию епископа сжали черные ленты – крепкие, как железо, и холодные, как могилы. Он поднялся в воздух, ахая, размахивая ногами и руками, хватаясь за обручи тьмы, которые сжимали его горло.

Тьма понесла Меркурио к существу, которое некогда было Юлием Скаевой. По его бледным щекам текли черные слезы. На губах была темнейшая кровь.

– Но… – выдавил старик.

Глядя смерти в лицо. И видя ее улыбку.

– Но… к-кто напишет… третью книгу?

Черные клинки взмыли вверх – опасно острые, блестяще-черные. Готовые рассечь его грудь и сердце надвое. Но, зашипев, существо, которое некогда было Скаевой, внезапно обратило свои кромешно-черные глаза к потолку. Бледные пальцы сжались в кулаки. Ветер притих на секунду, на крошечный прерывистый вдох в разразившемся хаосе.

И в эту тишину полубог выдохнул:

– Она идет.

Она облачилась в ночь.

Ее платье – черный шелк. Ожерелье на шее – сумрачные звезды. От талии к босым ногам струилась пышная юбка, призрачно-бледную кожу стягивал полночный корсет.

Белая пудра на щеках.

Черная краска на губах.

И легионы в глазах.

Она сошла на каменный берег Низов, и перед ней распростерся город костей. Меч из того же материала был зажат в ее руке. Черные бархатные крылья за спиной шириной с небеса задевали причалы, мостовые и здания, пока она поднималась от берега. Тени города вздохнули с ее прибытием и погладили лицо девушки ласковыми руками, приветствуя ее возвращение домой.

Кутилы. Торгаши. Нищие, священники и шлюхи. Все они чувствовали ее приближение, еще не видя ее. Их музыка затихала, смех обрывался. По шеям проходил холодок. Наступала тишина глубже смерти. Грешники и праведники слышали в ней шепот.

Предупреждение.

Слово.

«Бегите».

Страх растекался от ее ног черным потоком. Солнца еще никогда не были так далеко, а ночь – такой темной, и они, смертные, это чувствовали – в своей груди, в своих костях. Она была расплатой. Гибелью. Возмездием каждой сироты, каждой убитой матери, каждого бастарда. Отец ждал ее – как тот, что впереди, так и тот, что наверху.

Многие ждали, чтобы стать одним.

И посему они побежали. Мостовые перед ней опустели. Крысы выбирались из канализации и улепетывали от нее, как от темного пламени. Люди спасались бегством, но стремились не к теплому домашнему очагу, а к берегу, через акведук, будто за ними по пятам гналась нечисть. Она источала панику, черную и искреннюю. Весь город содрогался – могила падшего божества, которую слишком долго оскверняли топтавшиеся по ней смертные. Усыпальница мертвого бога, которая вот-вот станет усыпальницей империи.

Она шла по пустым улицам и покинутым дорогам в сторону Форума. Остановившись у перевернутой тележки, раскрыла бледную ладонь. Тени подняли с земли позолоченную маску и надели ей на глаза. Маску в форме серпа. В форме месяца. Тьма оживала вокруг нее. Внутри нее.