Еще трижды совались ордынцы на брод, но без прежней лихой настырности, робко как-то. Примут передние в себя дробосечное железо и тяжелые пищальные пули, опрокинутся в помутневшую воду, а задние уже заворачивают коней. Видно, без веры шли в бой ордынцы, токмо по принуждению. А может, и принуждения большого не было. Мурзы, поди, сами поняли, что здесь не пробиться, и посылали людей без гнева, токмо ханское веление выполняя, чтобы самим не оказаться в опале.
А потом и вовсе отошли ордынцы от берега. Над прибрежными лесами поднялись дымы пожаров, заволокли всю заречную сторону. От беглецов, перебредавших ночами Угру, стало известно, что верховские княжества [19] поднялись против хана Ахмата, пособляя великому князю Ивану Васильевичу, и Ахматовы татары повернули на них, древни жгут и секут христиан без милости. Потому отошли большие татары от Угры, лишь разъездами по берегу шныряют, беглецов из верховских княжеств перехватывают и в полон берут.
Сам безбожный Ахмат остановился в Лузе, версты за две от устья Угры, а воинство свое неистовое разослал на погибель всех двенадцати верховских градов: Мченска, Белева, Одоева, Перемышля, двух Воротынсков – старого и нового, – двух Залидовых, Опакова, Серенска, Мезецка, Козелеска…
Так говорили верховские беглецы, и Салтык им верил. Молили они о помощи, у многих семьи остались там, под ордынцами. Но Салтыку нечем было пособить верховским людям: у самого силы едва хватает, чтобы брод оборонять. А ну как еще приступать будут ордынцы большими полками?
Не мог иначе поступить Иван Салтык, но от сознания своей правоты на сердце не становилось легче. За Угрой гибнут свои же, русские люди. И Салтык погнал скоровестника в Кременец, где остановился великий князь Иван Васильевич со своими братьями, Борисом и Андреем Большим, и думными людьми.
Гонцом поехал Федор Брех, а с ним – десяток конных для береженья. Велено было Федору пересказать вести верховских беглецов и от имени Салтыка добавить, что завязли-де ордынцы в верховской земле, перелезать Угру больше не пробуют и самое время в спину им ударить. Воевода Салтык сам бы мог за Угру пойти, да конных у него мало. Пусть большие воеводы подмогу пришлют и распорядятся, что и как делать. А он, Салтык, поспешить советует, чтобы времени не упустить…
Проводил Салтык гонца и засомневался: прилично ли ему, сыну боярскому, над малым полчишкой воеводе, подсказывать думным людям великого князя, мыслишки свои убогие являть? Раньше и не решился бы на такое, но ныне…
После первой сшибки будто переломилось что-то в самом Салтыке, шагнул он за пределы дозволенного ему обычаем. Сначала к черным людям приблизился, а теперь в другую сторону занесло его, к державным заботам думных людей, коим сам он не ровня.
Мятежно было на душе у Ивана, жизнь утратила вдруг уютную одномерность, но обратного пути не было…
Выстывало небо над Угрой-рекой, не дождями уже порошило землю – снегопадами. По первому большому снегу возвратился Федор Брех – довольный, веселый, в новой бобровой шапке с алым верхом. У Салтыка отлегло от сердца, – видно, по-доброму приняли Федьку, шапка-то вон какая богатая!