Поначалу Мюрат был до безумия влюблен в свою «драгоценную малышку Каролину». А потом чувства поутихли, и взаимная любовь превратилась в… сговор. По воспоминаниям хорошо знавших сестру Бонапарта людей, она всю жизнь ненавидела Жозефину Богарне и «все силы души, страсть и проницательность» употребила на развод своего брата с этой «старухой». Именно она поставляла ему молоденьких и доступных девушек, чтобы брат смог удостовериться в способности быть отцом. Одна из них – Элеонора Дэнюэль де ла Плен – родила мальчика по имени Леон. Но сам Бонапарт был в курсе, что его зять Мюрат тоже посещал лоно де ла Плен, причем примерно в тоже время, что и он! Так кто же отец Леона? В конце концов вдову Богарне все же устранили, и Каролина, к тому времени уже королева неаполитанская, сумелатаки влезть в доверие к новой императрице австриячке Марии Луизе и стать крестной матерью сына Наполеона. Долгие годы, напрочь лишенная совести и жадная до почестей и денег, вечно пребывающая в восторге от собственной персоны, тонкая и умелая интриганка Каролина, ловко пользовавшаяся родством со своим венценосным братом, руководила Иоахимом Мюратом. Это, впрочем, отнюдь не помешало ему уже в очередном походе в Италию в 1800 г., оказавшись в Милане, «всласть пошалить со своими старыми подружками». И так будет всю оставшуюся жизнь: как только труба позовет лихого кавалериста Мюрата в поход, он не будет упускать шансов «облагодетельствовать» заморских красавиц, а жена – наставить ему рога. Ассортимент ее любовников будет крайне широк: от министров и генералов (среди них был и Жюно) до адъютантов. Она сможет устроиться и после смерти мужа, но никогда не будет прощена своим семейством, в том числе матушкой Летицией, за предательство венценосного брата, которому всем была обязана.
В судьбоносной для Наполеона битве при Маренго Мюрат снова в гуще схватки: его мундир весь иссечен пулями. Впрочем, Мюрат, как очень редко бывало в будущем, не стал приписывать все заслуги себе. Он по праву отдал должное молодому генералу Келлерману-младшему, который, по справедливости, был главным героем французских кавалеристов в тот достопамятный день.
После наступления мира Иоахим принимает деятельное участие в совершенствовании французской армии. Этот бесшабашный рубака показывает тонкое знание психологии боя, в частности, именно ему принадлежит идея водрузить на голову консульских (а потом и императорских) гвардейцев высокие медвежьи шапки. «Найдется ли противник, – вопрошает Мюрат, – чей моральный дух позволит ему выдержать приближение большого числа гренадер, которым такая шапка придает больший рост и самый воинственный вид?»
До сих пор неясно участие Мюрата в истории захвата, осуждения и расстрела несчастного герцога Энгиенского. По словам жандармского генерала Савари, которому принадлежало общее руководство операцией, «Коленкур устроил похищение герцога Энгиенского, но не кто иной, как Мюрат, его судил, а я – велел его расстрелять».
В войне с Австрией и Россией в 1805 г. этот прирожденный рубака хорош только там, где не надо думать, а можно лишь лихо пробиваться сквозь оборону противника! Мюрат был неспособен рассчитать и предвидеть последствия своих действий и нередко ставил остальные войска в сложное положение. Вспомним хотя бы дело под Кремсом и переговоры-перемирие с Кутузовым под Голлабруном. Мюрат являет более смелости, нежели ума. Однако это не мешает ему добиться огромной популярности в армии, где героические атаки чрезвычайно повышают его престиж. Вот под Аустерлицем он – в родной стихии! Его неподражаемое искусство поставить все на карту и… выиграть стало фирменным стилем жизни!