Когда я въехал в уже очищенный от трупов и более-менее приведенный в порядок Елец, меня встретило гулкое громогласное «ура!». Это была славная, великая победа, подобная той давней победе «на Молодях», о которой уже рассказывали как о легенде. Даже круче. Потому что там хоть и победили, но положили почти три четверти войска. Здесь же суммарные потери составили всего лишь две тысячи человек, причем четыре пятых в поместном войске, столкнувшемся с татарами сабля к сабле. И это были невероятно низкие потери. Против крымчаков-то… Но, слава богу, воеводам, командовавшим поместными тысячами, удалось споро переймать татарские дозоры (тут-то и сработали Сапеговы кони) и практически внезапно ударить по крымчакам — те из них, кто не успел ворваться в крепость до обрушения башен, в основном набились в этакую воронку из растащенных по сторонам щитов гуляй-города, там их и перебили… Стрельцов же, кои на Молодях полегли почти что все, погибло всего лишь около трех сотен, к тому же существенная часть во время первого приступа, в гуляй-городе, а остальные потери были в основном среди гранатометчиков, метавших гранаты сверху, со стены, которых татары достали навесным огнем из луков. Ну и также тех, кто подорвался на своих гранатах, взорвавшихся в руках убитых стрелами сотоварищей. Этот вопрос я, к сожалению, не продумал. Ну да невозможно предусмотреть все, тем более что опыта планирования военных операций у меня не было никакого. Впрочем, смотря как считать. В конце концов, недаром говорится, что «business is war»… А в остальном победа была просто фантастическая. Кроме того, были захвачены почти восемьдесят тысяч коней, позже их продажа позволила возместить существенную часть расходов на первое лето войны, хотя и меньше, чем я рассчитывал. Поскольку вследствие огромного предложения цена на лошадей в стране упала почти в три раза. Впрочем, ввод этих коней в хозяйственный оборот должен был также принести стране рост товарного производства и соответственно увеличение налоговой базы. Ну я так думал…

Однако встречавшее меня столь восторженно войско не знало, что война еще только начинается. Все были уверены, что всё — победа одержана, слава, гип-гип-ура, и можно расходиться по домам. Впрочем, по домам я армию все-таки распустил. Потому что в военных действиях пока наступала передышка. Ненадолго, месяца на четыре. А так все, что произошло, было только первым шагом. Попыткой (слава богу, удавшейся) лишить объект следующего удара большей части его возможностей защиты. Еще некую часть сил врага должны были истребить союзные башкиры, к коим я послал послов еще по весне, предложив присоединиться к русскому войску в победоносном походе. Ибо, по мнению всех моих воевод, без кочевников в предстоящей войне русскому войску пришлось бы туговато. Не то чтобы совсем уж никуда, воевали и так, известное дело… но с ними точно лучше. А башкир я избрал потому, что в отличие от всех остальных кочевников они не были сродственниками никакому народу из числа тех, что двинулись в поход. И хотя в эти времена национальная принадлежность еще являлась пустым звуком и люди одной и той же национальности с животной радостью резали друг друга, да еще похлеще, чем иных инородцев, но, как говорится, береженого Бог бережет. А ну как оно как раз сейчас и проснется… К тому же кочевья башкир располагались во многих неделях пути от театра боевых действий, и идти до них надо было через мои земли, так что они должны были быть несколько более управляемыми, чем те, кому до дома рукой подать. Во всяком случае, так я думал…