В зале апартаментов короля провели зеленую черту, названную рождественским порогом. Мег объяснила, что пир не начнется, пока Птица счастья не переступит этот порог, чтобы протанцевать перед их величествами.

Они ждали, не в силах унять волнение. Достопочтенная Маргарет спокойно, но твердо заявила сыну и невестке, что, если они желают по-прежнему скорбеть по Артуру, это их дело, но настало Рождество, и она хочет, чтобы молодые люди повеселились, особенно ее любимица Маргарет, которой на следующий год уже не будет с ними.

Поэтому принцесса была одета в элегантное платье из светло-синего бархата и золотой парчи. Ее прекрасные золотисто-рыжие волосы были распущены и скреплялись только венцом из жемчуга и золота. Кейт предпочла тонкий пурпурный бархат, отделанный куньим мехом, а густые темно-рыжие волосы были скромно заплетены в косу и прикрыты тонкой золотой вуалью. Хотя у Розамунды не было столь богатых нарядов, она чувствовала себя неотразимой в черной бархатной юбке, шелковом, отделанном золотыми бусинами корсаже и белых тафтяных рукавчиках.

Она тоже заплела косу, но, как и Мег, надела венец из золотой проволоки и маленьких речных жемчужин, который дала ей королева.

Неожиданно запели трубы на галерее менестрелей, и в комнату впорхнул высокий джентльмен, одетый в зеленое.

Костюм был расшит крошечными золотыми и серебряными колокольчиками, звеневшими при малейшем движении и переливавшимися, как маленькие звездочки. Лицо незнакомца прикрывала великолепная маска, опушенная перьями и обтянутая сине-зеленой парчой. Войдя в зал, он немедленно стал танцевать и наконец приблизился к высокому столу, где сидели их величества, принцессы, графиня Ричмонд и архиепископ Кентерберийский. Поклонившись королю, он стал передвигаться по залу широкими прыжками, под звуки свирелей, волынок и барабанов. Перед каждым столом он останавливался и почтительно снимал шляпу. Собравшиеся кидали монеты Птице счастья, и танцор перебирался к другому столу.

Розамунда вынула из кармана пенни и, когда танцор добрался до того места, где сидела она, потянулась, чтобы уронить монету в его шляпу. Внезапно пальцы джентльмена сжали ее руку. Рывком подняв девушку с места, он прижался быстрым поцелуем к ее губам под смех присутствующих.

Розамунда с горящими от смущения и конфуза щеками поспешно села, гадая, заметили ли Мег и Кейт наглую выходку танцора.

— Ничего страшного, Розамунда, — заверил знакомый голос, и на скамейку рядом с ней опустился сэр Оуэн Мередит. — Иногда Птица счастья целует дам. Это считается в порядке вещей. А, я вижу, он оставил тебе свое перо. Это настоящая честь, которая обычно предназначается для тех, кто сидит за высоким столом. Возьми, девочка, и спрячь в карман. Не возражаешь, если я посижу с тобой?

Он улыбнулся Розамунде, и та снова покраснела.

— Нет, сэр, я очень рада. Я так привыкла постоянно быть с Мег и Кейт, что почти никого здесь не знаю. Но меня, разумеется, не пригласили за высокий стол.

— Разумеется, — кивнул он. — Вот смотри! Птица сейчас закончит танец, но перед этим в последний раз подойдет к высокому столу за подношением. Все, что удастся собрать, пойдет бедным.