– На видео я увидела вас.
В ее глазах слились воедино потрясение, страх, отчаяние, и остроту этого взгляда невозможно было выразить словами, однако само лицо, казалось, застыло, лишенное каких-либо чувств. И только тогда он понял, что его полуобнаженное тело вызывает у жены отвращение, и стал озираться по сторонам в поисках рубашки.
Она валялась возле ванной, и он, просовывая руки в рукава, выговорил:
– Дорогая. Я все объясню. Конечно, понять меня будет нелегко, но…
Жена неожиданно громко прервала его высоким голосом:
– Я вызвала «скорую».
– Что ты сказала?!
Она отвернулась, когда он подошел к ней с побелевшим лицом.
– Ведь и Ёнхе, и вас нужно лечить!
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл ее слов.
– Ты считаешь, мне надо лечь в психушку?
И тут со стороны матраса раздался шорох. Они затаили дыхание. Не прикрытая даже маленьким лоскутком ткани, она откинула простыню и поднялась с постели. Он увидел, как из глаз жены полились слезы.
Тихим голосом, глотая слезы, она бросила ему в лицо:
– Мерзавец! – Мокрые губы жены затряслись. – И эту девочку, еще не пришедшую в себя… Эту девочку…
Будто только сейчас узнав, что пришла сестра, свояченица недоуменно посмотрела в их сторону. Взгляд ее не выражал ничего. Он впервые подумал, что у нее глаза как у младенца. Если и не как у младенца, то глаза, из которых нечего взять, глаза, наполненные всем и в то же время совершенно пустые. Нет, скорее, это были глаза еще не родившегося ребенка, в зрачках которого ничего еще не успело отпечататься.
Она медленно повернулась к ним спиной и направилась к лоджии. Открыв раздвижное окно, в один миг впустила в комнату холодный ветер. Он увидел ее сине-зеленое монгольское пятно. А на нем – следы своих слюны и спермы, засохших, как травяной сок. Вдруг он почувствовал себя состарившимся и подумал, что в этой жизни испытал все, и ему не страшно сейчас умереть.
Она перегнулась через перила лоджии, выставив сверкающую золотым блеском грудь, и широко расставила ноги, до самых бедер сплошь усеянные оранжевыми лепестками. Казалось, она вся устремилась вперед в желании слиться с солнечными лучами или ветром. Он услышал приближающийся вой сирены «скорой помощи», галдеж и крики, визги детей – весь этот шум, нависший над переулком. Топот бегущих вверх по лестнице ног раздавался все ближе.
Он еще может выбежать на лоджию, где стоит она, облокотившись о перила, перемахнуть через них и взлететь. Может упасть с высоты третьего этажа, удариться головой и разбиться насмерть. Он может это сделать. И только так будет честно. Однако он не двигался с места, словно его пригвоздили к полу, словно это было последнее мгновение его жизни, и не сводил глаз с ее тела, похожего на ярко пылающий цветок, которое сверкало ярче, чем в сценах, снятых им ночью.
Пламя деревьев
Автобусная остановка напротив терминала уездного городка Масóк. Женщина стоит и смотрит на дорогу, мокрую от дождя. Мимо по крайней полосе с шумом проносятся большегрузные машины. Дождь льет так сильно, что кажется, вот-вот пробьет ткань зонтика.