Он вошел в темную комнату. Через лоджию, отделенную от комнаты стеклянной перегородкой, пробивался свет уличного фонаря, и какие-то предметы различались. Но вдруг нога наткнулась на тумбочку для обуви.

– …Ты спишь?

Аппаратуру для съемки, принесенную в обеих руках и на плечах, он оставил в прихожей. Разувшись, сделал несколько шагов в сторону матраса и увидел в темноте ее нечеткий силуэт. Она приподнялась и села в постели. Даже в полумраке он разглядел, что на ней нет одежды. Поднявшись во весь рост, она сделала несколько шагов навстречу.

– Свет зажечь?

Слова еле вырвались из пересохшего горла. Раздался тихий ответ:

– Пахнет приятно. Запах краски.

Он застонал и стремглав бросился к ней. Забыв об освещении, о съемке, обо всем. Страсть полностью поглотила его.

Рыча, он уложил ее на простыню. Губами хватая то ее рот, то нос, он одной рукой сжимал ее грудь, другой расстегивал пуговицы на рубашке. Последние нижние пуговицы рванул так, что они оторвались вместе с тканью.

Оставшись голым, он с силой раздвинул ей ноги и вошел в нее. Откуда-то доносилось дыхание запыхавшегося животного, смешанное с воплями, напоминающими стон, и в тот миг, когда он осознал, что все эти звуки вырываются у него самого, судорога прошла по всему телу. Никогда еще во время секса не случалось, чтобы он издавал какие-то звуки. Потому как думал, что стонут от наслаждения только женщины. Внутрь ее тела, ставшего влажным, внутрь ее тела, пугавшего мощными сокращениями, он, почти потеряв сознание, изверг из себя поток семени.

– Прости.

Он извинился, ощупывая ее лицо, скрытое темнотой. Вместо ответа она спросила:

– Можно зажечь свет?

Она была спокойна.

– Зачем?

– Хочу рассмотреть вас.

Поднявшись, она направилась к выключателю. Этот секс между ними, продлившийся не более пяти минут, ничем особо не отличался от обычного занятия любовью, и она совсем не выглядела уставшей.

Неожиданно комната наполнилась светом, и он двумя руками прикрыл глаза. Лишь спустя время, когда глаза привыкли к освещению, отнял руки. Увидел, что она стоит, прислонившись к стене. Разбросанные по всему телу цветы как и прежде сияли красотой.

Вдруг самосознание выдало ему оценку собственного тела, и он прижал ладонью свой выпирающий живот.

– Не закрывайте… Мне нравится. Такое впечатление, будто лепестки сморщились.

Она медленно подошла и склонилась над ним. Расставив пальцы, начала ласково поглаживать цветы на его груди, как недавно делала с Ч.

– Минутку.

Он поднялся, пошел в прихожую. И, как был голый, начал возиться с аппаратурой: установил низко штатив и закрепил камеру. Подняв матрас, передвинул его к лоджии, на пол постелил белое покрывало. Затем поставил прожектор в ногах, так же, как в мастерской М.

– Можешь лечь?

Она легла, и он, наметив место на простыне, где должны расположиться вместе два тела, отрегулировал направление камеры. Под слепящим глаза светом она вытянулась в струнку. Он осторожно лег на нее сверху. Как и во время съемки с Ч., накрывшим ее собой, их тела казались не то цветами, переплетенными между собой, не то единым организмом, в котором соединились цветы, животные и люди.