Хозяйка внятно повествовала. Первые два участка по улице Лесной пустуют так долго, что уже никто не помнит, кто там жил. Третий дом: одинокий мужчина лет шестидесяти. Сам бирюк и фамилия – Бирюков, зовут Иван Поликарпович, жену похоронил, двух женщин, что были после нее, тоже закопал, четвертой подругой жизни не обзавелся (дурных нема). До недавнего времени работал в леспромхозе, сейчас на пенсии. Напротив, в четвертом доме – старики Татаринцевы, баба Женя и дед Силантий. Самим далеко за семьдесят, детей похоронили, остался внучок Пашка, который, за неимением иной доли, живет при них в Ржавниках, посещает местную школу (если имеет к тому расположение), а в принципе – балбес балбесом, и что из него вырастет – неизвестно. В пятом доме – тоже одинокий мужик по фамилии Рябов, зовут, кажется, Петька, моложе Бирюкова, выпить любит, по деревенским бабам по пьяной лавочке пройтись. Мужик, вообще, нормальный, в сельсовете работал, пока там всех лоботрясов не разогнали. Жена давно сбежала в город к сыну. Напротив, в шестом, – Аглая Букушева, бабе лет пятьдесят, живет одна, не красавица, конечно (об этом мы уже знали), пыталась пару раз «посвататься» к Петьке Рябову, но тот так низко еще не пал. Хотя, возможно, скоро упадет, когда деньги кончатся и изба грязью зарастет.
– Напротив вас точно никто не живет? – поинтересовался я.
– Там, что ли? – кивнула хозяйка на дорогу. – Да нет, бабка Ушаковская до прошлого года жила, да преставилась, переехала, так сказать, на два метра под землю. Внучок ей справную оградку сделал, да сам пропал, больше не приезжал. Пусто там, точно вам говорю.
На делянках к западу тоже не наблюдалось переизбытка населения. Соседний участок пустовал, там пару раз менялись хозяева, а затем последние собрали вещички да умотали поближе к цивилизации. От них через дорогу вроде молодые жили, но как-то утомила их эта «вольготная сельская жизнь», тоже потянуло к суете и загазованности. Парень приезжал пару раз, выяснял, можно ли продать это несчастье, за любые деньги. Видать, отчаялись, больше не появлялись.
– Вы с соседями общались в последние дни? – спросил я. – Хоть с кем-то из них – Аглаей Букушевой, например?
– А чего мне с ними общаться? – фыркнула хозяйка. – У меня своих дел невпроворот, чтобы на них еще время тратить. Аглаю видела – сновала дурочка вдоль ограды, пришибленная какая-то, словно с похмелья, хотя вроде не пьет.
Мы переглянулись с Варварой. Вырисовывалась занятная тенденция, впрочем, уверенности пока не было. После трех часов пополудни деревня вымерла. Лишь в курятниках кудахтали куры, лениво тявкали собаки.
Варвара бормотала, что она постарается, вылезет из кожи, но сделает так, чтобы разговорить этих людей по полной программе.
– По полной не надо, – возражал я. – «Облава» ко всем заходила, этот факт нас мало волнует. Только события позавчерашнего вечера, больше ничего, запомни, Варвара.
Обитатель пятого дома не шел на контакт. Во дворе надрывалась собака – не бог весть какой монстр, маленькая, лохматая. Но с цепи рвалась, как настоящая.