— Ты, маленькая дрянь, ты как смеешь… как смеешь…

— Еще как смею! Если я — маленькая дрянь, то ты — дрянь большая! Да если бы не ты, отец был бы жив!

— И ты бы не разбогатела, — прошипела Ольга, — Не прикидывайся, что очень расстроена его смертью…

— Ты, шалава подзаборная, выметайся из моей квартиры, если не хочешь, чтобы тебя с милицией выгнали! Чтобы к завтрашнему утру духу твоего в доме не было! — С этими словами Лариска, не дав Ольге вдохнуть и подготовить достойный ответ, швырнула трубку на рычаг.

Алла Борисовна открыла дверь на дикие звонки. Открыла, не беспокоясь, потому что видела из окна, как Ольга подъехала на такси Хоть она и не волновалась, но очень удивилась, почему на дочери не было траура, а было надето что-то совершенно неподходящее к случаю.

— Нехорошо, — сказала она Ольге вместо приветствия, — недавно только мужа похоронила, должна ходить в черном. Что люди скажут?

Ольга отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, и с трудом втащила в прихожую два здоровенных чемодана.

— Что это? — изумилась мать, но Ольги уже и след простыл.

Через пять минут лифт привез наверх Ольгу с еще одной большой сумкой и с полиэтиленовым чехлом. Алла Борисовна догадалась, что там пальто или дубленка, и похолодела.

Если Ольга привезла зимнее летом, значит, она к матери надолго.

— Что случилось? — проговорила она, театрально прижав руки к сердцу и краем глаза смотря на себя в зеркало — все ли в порядке, «встревоженная мать пытается разделить с дочерью ее горе после потери мужа».

— Таксист, сволочь, ни за что не согласился сумки наверх занести! И цену заломил — ужас!

Алла Борисовна выкатила глаза и разинула рот — чтобы ее дочь побеспокоилась о деньгах!

— Ты скажешь наконец, что произошло? — закричала она в полный голос.

Ольга прошла в комнату, плюхнулась на диван и закурила сигарету.

— Можешь меня поздравить, — медленно сказала она, пуская дым колечками, — я нищая.

Мать окаменела на пороге, как будто увидела Медузу Горгону.

— Расскажи, — проскрипела она, как старая дверь.

— Очень просто, у меня ничего нет. Все — и обе квартиры, и дом в Токсово, и «мерседес», и «БМВ» — все это по завещанию — заметь, эта сволочь Шувалов, оказывается, составил завещание! — так вот, по завещанию это все отходит Лариске. И счета в банках — официальные, а что у него было рассовано по разным местам — про то никто не знает.

— Какой Лариске? — Алла Борисовна опустилась на стул, чувствуя, что случилось непоправимое.

Самое обидное, что она нисколько этого не предполагала, даже, грешным делом, не то чтобы порадовалась, когда узнала по телевизору об убийстве зятя, она ощутила некоторое злорадство: вот тебе, поделом, никому не позволено обзывать ее старой сводней и заразой.

— Не придуривайся! — заорала Ольга и швырнула сигарету на паркет. — Лариске — своей дочери от первого брака! Все — ей! Ты понимаешь?! А мне — фиг! Вот эти тряпки и дачу в Синявино — курятник!

— В Синявино? — взвизгнула Алла Борисовна. — В этом сумасшедшем доме, где чуть ли не тысяча участков, и все по шесть соток?

Дети, собаки, в общем, форменная помойка!