— Чего ты хочешь, Вань? Денег у меня нет. Совсем. Я только на работу устроилась.
Здоровенная лапа переползает на живот, выше, к груди… Да что с ним такое? Я же не просто так разговариваю! Сосредоточиться надо! А он… Словно сдержать себя не может!
— Не ври. Все у тебя есть. Девки пиздели, что ты вся при бабле. Накормила их. Мне надо немного. Чтоб свалить из города.
— Вань… Нет ничего. Я им картошку за сто рублей купила. На сто рублей никуда не уедешь.
— Значит, из дома, где сейчас пашешь, цацку вынеси. Мне одной хватит.
— Нет. Иди нахер, сука!
— Да? А если я расскажу им, кто ты есть? Кто ты реально такая? И сколько за тобой всего?
— Да кто тебе поверит!
— Может и не поверят. Но и тебя не оставят там работать, поняла?
Подпол мягко прикусывает шею, поворачиваюсь, смотрю вопросительно. Кивает, чтоб соглашалась.
— Ладно… Давай в торговом на Ленина.
— Через час.
Лапа на животе недвусмысленно сжимается. Прикидываю по времени.
— Нет, в три часа давай.
— Ладно. Только сама знаешь, не придешь ты, приду я.
— Не пугай, урод.
Кладу трубку.
И тут же меня заваливают на спину.
Подполковник легко, по-звериному скользит по моему телу вверх, упирается ладонью у лица. Смотрит серьезно.
— Молодец. Хорошо говорила, спокойно. Я поверил.
— Мне… Я не хочу, чтоб ему было больно…
Я шепчу это тихо, вообще не понимая, зачем я это все говорю. Не тому ведь. И не стоит.
Но голос Ваньки, озлобленный и жалкий, словно до сих пор царапает сердце.
— А вот он про тебя явно не думает.
Вик разглядывает мое лицо внимательно. И внезапно резко спрашивает:
— Любовник твой? Бывший?
— Что? Нет!
Пальцы неожиданно жестко ложатся на лицо. Сжимают скулы, не позволяя отвернуться. Заставляя смотреть четко глаза в глаза.
— Врешь, Снегурка? Спала с ним?
— Нет!
— Ну смотри. Я проверю.
После этого жесткие пальцы переползают с лица на горло.
Прихватывают.
Я смотрю в ставшее непроницаемым, каменное лицо и облизываю губы. Непроизвольно. Но медленно и порочно.
Пальцы чуть сильнее сжимаются, немного затрудняя дыхание.
Он смотрит, смотрит… Ищет в моем лице подтверждение своим мыслям. Или опровержение.
И, судя по всему, не находит ни того, ни другого. Потому что шепчет:
— Сучка…
И целует. Грязно, развратно, жестко.
Я подчиняюсь. Сейчас не тот момент, чтоб злить грубого мужчину ненужным сопротивлением.
Он почему-то раздражен.
И резок.
У меня появляется маленькая догадка, с чего такая перемена, но я ее глушу.
Не может такого быть потому что.
Дальше меня переворачивают на живот, ставят в коленно-локтевую и долго и жестко имеют, трахают. Дерут. По-другому то, что происходит, и не назовешь.
Зверь рычит, прикусывает, словно хочет побольше своих знаков отличия на мне оставить, терзает измученное долгим ночным секс-марафоном тело.
И да, мне так тоже нравится.
Потому что я кончаю. И кричу. И… И плевать, на самом деле, чего он так разъярился.
Все равно думать на эту тему сил нет никаких. Он всю мою энергию забирает.
Остаток времени до встречи с Ванькой я лениво валяюсь на огромной кровати, ем то, что Вик притаскивает из холодильника, потом еще и заказанную китайскую еду, пью капуччино с ванильным ликером. Вкууусно!!!