…Пуччини, Сибелиус, Бортнянский… – Джакомо Пуччини (1858–1924) – итальянский композитор, прославившийся своими операми («Богема», «То́ска», «Мадам Баттерфляй», или «Чио-Чио-Сан», и др.).

Ян Сибелиус (1865–1957) – финский композитор, наибольших успехов достигший в симфонической музыке. В письме Н. И. Зубову из Ташкента (1 февраля 1954) А. С. сообщает: «А Вы знаете, что Сибелиус жив ещё? В декабре я слушал о нём передачу из Свердловска <…> Исполняли его симфоническую поэму “Финляндия” – совершенно необыкновенная вещь»[171].

Д. С. Бортнянский (1751–1825) – русский композитор, основная область творчества – церковная хоровая музыка.

…куда там старый князь Болконский со всеми Лысыми Горами и особым архитектором. – Безвыездно живший в Лысых Горах старый князь Николай Андреевич Болконский не терпел праздности и постоянно был занят: писал мемуары или вытачивал табакерки, присматривал за строительством, которое не прекращалось в имении, или работал в саду. Был у него свой садовник. Но он лишь вскользь упомянут. А архитектор Михаил Иванович, в отличие даже от важных губернских чиновников, допускался старым князем к столу для доказательства того, что все люди равны. «За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу»[172].

…три урюка… – В Центральной Азии урюком называют местный вид абрикосового дерева (как и его мелкие, но до приторности сладкие плоды – и свежие, и высушенные).

…лопоухий чёрно-бурый Жук, огромный, как медведь, и острый пронырливый маленький Тобик, весь белый, но с подвижными чёрными ушками… – Фотография А. С. с Жуком и Тобиком, сделанная в 1955 г. в Кок-Тереке Н. И. Зубовым, помещена, в частности, в 4-м томе 20-томного Собрания сочинений А. С. (Вермонт; Париж: YMCA-Press, 1979), между титульным листом и текстом «Ракового корпуса».

В письме Е. А. и Н. И. Зубовым из Москвы (8 июля 1956) А. С. спрашивает: «Как живёте? Как проводите время со своими собачками? По-прежнему Тобик развлекает Вас?»[173] В письмах А. С. – Тобик упоминается ещё не раз. И – наконец 21 января 1957 г.:

«Потом огорчила – а больше разозлила – история с гибелью нашего чуткого пёсика. Невыразимо-умненькая была собачка! Я подумал: надо бы судить этих мерзавцев – и разумное судоустройство обложило бы их большим штрафом! – и тут же представил картину: вы идёте к моему “Шерлоку”, к-рый не пытался искать аппарата (украденного фотоаппарата. – В. Р.), и требуете судить виновных. В доме № 1 – конечно, смех. Ведь убита не коза, не овца, даже не трефная свинья – а существо, не приносившее дохода – за что же судить? Даже я здесь, на расстоянии, и то расстроился. Берегите Жука! Посадите его на цепь – его тоже убьют иначе!»[174]

…на Тобика надевается матерчатый ошейник с запиской, пальцем ему показывают направление и твёрдо говорят: «К Олегу!» И в любую погоду он послушно семенит к Олегу… – В письме Е. А. и Н. И. Зубовым из Рязани (3 мая 1958) А. С. откликается на известие о ливнях в Кок-Тереке:

«Стихийное бедствие, или, точнее, Ноев потоп (теперь Вы можете ясно видеть, что это – не библейская легенда), поразили меня. Я представил себя в своей хате в момент, когда в комнату начинает течь глина с крыши – и почувствовал себя хуже, чем Тобик, когда Н. И. гнал его по дождю и по грязи ко мне (помните, как он жалостно жался в таких случаях!)»