В ноябре сообщили об увольнении В. П. Катаева и С. С. Смирнова. Тогда же новый главный редактор К. М. Симонов взял взамен трёх других соредакторов – А. Ю. Кривицкого, Б. А. Лавренёва и М. К. Луконина.

…«Гаргантюа и Пантагрюэль». – Гротескный роман французского писателя эпохи Возрождения Франсуа Рабле (1494–1553).

– А что ж будут завтра описывать? – морщил лоб туповатый мальчишка. / – Завтра?.. Ну а завтра будут описывать послезавтра. – В ответ на упрёки по поводу Авиеты на обсуждении рукописи 1-й части «Ракового корпуса» в Московской писательской организации А. С. сказал: «Говорят: фельетон. Согласен, – да. Говорят: фарс. Согласен, да. Но вот в чём дело: фельетон-то не мой, фарс-то не мой. Если бы вы захотели, я бы мог взять речь Авиеты и показать: это говорил такой-то критик, а это говорил такой-то критик. Я их просто цитировал. Речь Авиеты состоит из цитат из произведений известных ведущих критиков. Говорят: не надо сердиться на литературу. Да, с точки зрения вечности, конечно, не надо. С точки зрения вечности этой главе здесь не место. Но в течение некоторого времени эти цитаты произносились не Авиетой, глупенькой девочкой, а людьми уважаемыми, с трибун побольше этой и в аудиториях побольше этой, и в печатном слове. Справедливо ли забыть это? Эти весы между вечностью и современностью очень трудные, сложные. Конечно, в этой главе я откровенно пренебрегаю чашкой вечности, откровенно даю фельетон и фарс. Но говорю: не мой»[179].

Вот вам загадочная картинка, что это и где? На окнах – решётки <…> Минутами кажется, что опять вернулся в прежнюю жизнь и нет ей конца. – Письмо Н. И. Зубову из Ташкента (27 января 1954) А. С. начинает так:

«Изо дня в день одна и та же комната и скрещенные прутья за стёк лами (такая уж мода в Ташкенте). В определённые часы подъём и отбой. Одни и те же люди, понемногу меняющиеся (уходят, приходят). Напуганные, расспрашивающие новички. С утра – пайка, сахар, чай – нарушение в том, что ещё и завтрак. Обход утренний и вечерний. Днём “дёргают” на процедуры. Споры об открытии и закрытии форточек, о том, будет ли излечиваться рак и сколько кирпичей в Самаркандской мечети. Шахматы, книги. Кому добавок dopusa? Нет ли чего под матрацами, в тумбочках? Лишние вещи сдать в каптёрку. С утра угрюмоватое молчание, к отбою – гул голосов.

– Минутами мне кажется, дорогой Николай Иванович, что ничего не изменилось, что я продолжаю всё ту же жизнь и несть ей конца – тем более, что за прошлый год никаких “ярко-вольных” воспоминаний у меня не осталось, кроме разве купаний в Чу»[180].

На полях письма оба эти абзаца отчёркнуты и снабжены авторской пометой: «целиком в гл. 21». В повести это глава 22-я.

…сколько кирпичей в самаркандской мечети. – Самая грандиозная соборная мечеть Самарканда – Биби-Ханым (1399–1404) – была построена в ознаменование похода Тимура в Индию (1398). Из-за гигантских размеров вскоре начала разрушаться. К середине прошлого века сохранились лишь её руины.

Не прошу ни Ленинграда, ни Рио-де-Жанейро… – Ленинград – родной город Костоглотова. Рио-де-Жанейро – голубая мечта Остапа Бендера.