Он опять посмотрел.

Двое, он и она, пили кофе. Большой медный кофейник стоял на спиртовке посреди стола, тонкие чашки были наполнены до половины. В вестибюле приятно пахло.

– Ну вот, – говорил он. – Всё и закончилось. А ты всё – времени мало, времени мало!

– Так его и было мало, – она улыбнулась. – Если бы мы их не торопили, они до сих пор бы спали!

Он протянул руку и дёрнул её за нос. Она захихикала.

– И дом пропал бы, – сказала она, посерьёзнев.

– Камень не мог пропасть, – возразил он. – Он ведь оказался у хозяйки! У хозяйки дома!..

– Хорошо, что она здесь, – согласилась женщина. – Кофе добавить?

Меркурьев ещё раз оглянулся на Муру, наклонился к её уху и прошелестел:

– Кто это?

– Старик со старухой, – ответила Мура. – Которые жили у самого синего моря!

– Так они молодые совсем! Как мы!

– Ну да, – согласилась она. – Молодые.

– Подожди, – сказал Василий Васильевич. – Сейчас, сейчас! Это смотритель маяка и его жена?

Мура кивнула.

– Это они там пили кофе и слушали музыку?

Мура опять кивнула.

– А «Философия Канта» их рук дело?

Она опять кивнула.

– А богдыхан с отломанной башкой?

– Они не могли допустить, чтобы дом пропал, – прошептала Мура. – И помогали нам, как умели.

Зазвучали шаги, Меркурьев оглянулся. Мимо них прошёл Иммануил Кант в пальто и с ковровым саквояжем.

Увидев сидящих за кофе, он приподнял шляпу, приветствуя их, а потом повернулся к Василию Васильевичу и Муре.

– До свидания, молодые люди, – сказал он галантно и зашагал к двери.

– Вот и всё, – задумчиво произнесла Мура, когда Кант шагнул за порог.

За столиком уже никого не было.

Василий Васильевич помолчал.

– Мы их больше не увидим? – спросил он наконец.

Мура вздохнула:

– Я пока не знаю. Я многого ещё не знаю, Вася.

Вокруг Кафедрального собора лежал снег, и это было очень красиво – чистый снег на изумрудной траве! Липы, ещё не совсем облетевшие, время от времени роняли на снег холодные жёлтые листья.

Мура фотографировала листья на снегу, и ей казалось – это самое прекрасное, что она видела в жизни.

Василий Васильевич слепил слабый снежок, кинул и попал ей точно в серединку того места, в которое метил.

– Вася!

– А?

Мура возмущённо поднялась с корточек, отряхивая сзади пальто.

– Ты бы лучше по сторонам смотрел – ведь так красиво!

Василий Васильевич подошёл, смачно поцеловал её в губы и согласился, что красиво и он смотрит как раз куда надо.

– А где наши? – вырываясь и поправляя шапку, спросила Мура. – Только что здесь были!

– Жека! – позвал Меркурьев. – Жека, Жека!.. Сейчас он их приведёт.

Тотчас же из-за поворота аллеи выскочил несуразный пёс с разлетающимися ушами и помчался к ним. За ним мчались две таксы, кудлатая болонка и неопределённое существо размером с крысу.

Жека Онегин имел уникальную способность сразу же сколачивать вокруг себя компании.

Он подбежал, с разгону прыгнул Меркурьеву на джинсы, завилял хвостом и заулыбался. Остальная шайка развалилась, недоумевая, зачем они все мчались за Жекой. Последним свернуло в сторону существо, похожее на крысу.

– Как ты думаешь, это кто? – спросила Мура про существо.

Василий Васильевич не знал.