Он вспомнил, что за ширмой была кушетка…
Не отрываясь друг от друга, они точно в танце пересекли кабинет.
– Позволь мне раздеть тебя, – прошептал Этьен, гадая, что будет делать, если девушка ответит “нет”, но она только кивнула и сама принялась расстегивать его рубашку. Пальцы дрожали. Кажется, несколько пуговиц оборвалось и со стуком упало на пол, но этого никто не заметил.
– Фран…
От хриплого шепота тело скрутило сладкой судорогой. Дыхание перехватывало и казалось, что ей вот-вот не хватит воздуха. Сладкие до боли прикосновения будоражили плоть. Франсуаза выгибалась им навстречу, требуя еще и еще.
– Фран… моя Фран…
Слишком распаленная желанием, она почти не ощутила боль. Только в миг, когда Этьен замер, распахнула свои огромные, потемневшие от страсти глаза, подалась навстречу, ощущая себя единым целым с Этьеном, ловя губами каждый его вздох, каждый стон наслаждения.
Миг, яркая вспышка перед глазами, и мир вокруг перестал существовать.
Глава 29
Когда Франсуаза пришла в себя, то обнаружила, что лежит на кушетке, накрытая мужской рубашкой. Тонкая ткань все еще хранила запах Этьена. Девушка потерлась об нее щекой и встала. За неимением халата накинула рубашку на себя и вышла из-за ширмы. Одетый в одни брюки Этьен сидел в кресле и задумчиво смотрел на розовеющее небо. Бонни прикорнул на соседнем кресле, положив голову на подлокотник, пес делал вид, что спит, хотя настороженно поднятые уши выдавали его.
Услышав звуки шагов, Этьен вздрогнул и повернул голову.
– Проснулась?
Он окинул Фоансуазу жадным взглядом.
– Замерзла, – она обхватила себя руками.
– Иди сюда, – он обнял ее, снова опустился в кресло, вынуждая сесть к нему на колени.
– О чем ты думал? – она склонила голову на плечо Этьена, прикрыла глаза, наслаждаясь теплом его тела.
– Сейчас или этой ночью? – с горькой иронией осведомился полисмаг.
– Опять самобичевание? – хмыкнула девушка.
Этьен только пожал плечами.
– Не совсем, но я близок к этому.
Он откинулся на спинку кресла, но рук не разжал.
– Вот как?
– Ты заслуживаешь большего, чем ночь на кушетке в объятиях полисмага, разыскиваемого по подозрению в убийстве.
– Неужели? – Франсуаза провела ладонью по его щеке, отросшая за несколько дней щетина щекотала кожу. – Знаешь, мне кажется, глупо сожалеть о том, что уже произошло, Этьен.
– Послушай, – Этьен перехватил ее руку и прижал к губам. – Я сожалею ни о том, что произошло этой ночью, а о том, что случилось раньше. Де Гра настроен слишком решительно. Не думаю, что он просто так откажется от своих обвинений.
– Значит, нам нужно снять их.
– Нам? – Этьен изогнул бровь.
– Считаешь, что женщина не может раскрыть преступление?
– Считаю, что и так достаточно натворил, и не хочу подвергать тебя опасности, – отрезал Этьен и поднял руку, прерывая готовые сорваться с губ девушки возражения. – И это не обсуждается!
Он помолчал и добавил чуть тише.
– Прошу, не рискуй понапрасну, я с ума сойду, если ты опять окажешься в руках полисмагов.
Франсуаза вздохнула.
– Хорошо, но это не значит, что я не могу размышлять об этом деле.
В глазах Этьена мелькнул лукавый огонек.