Но тут на крыльце появилась директор:

– Виктор! Боже мой! Осторожно! Лошадь может сбросить, встать на дыбы!

Пашка откровенно засмеялся:

– Теть, какие дыбы! Ты видишь, она еле стоит.

– Почему они такие худые? – сокрушенно спросила Нелли Ивановна. – Зачем они нам?

– Они из Воронопашенского детдома, сегодня привели их. Запустили скотину, лиходеи! Вона, чесотка всю шкуру съела. Председатель сказал, что завтра придет и обкурит их серой. Щас все лошади чесоточные. Отко́рмите – все пройдет. Однако мне пора: батя ждет.

– Что делать-то с ними? – переспросила директор.

– Отведите их к реке. Пущай пасутся. Все одно запрягать их нельзя.

– А если они убегут?

– Куда убегут? Они стоят-то в раскорячку. Даже путы[11] им надевать не надо.

– А остальную живность куда девать? – Директор жестом показала на стадо, мирно пасущееся во дворе.

– Да можно и в хлев загнать. – Мальчик показал на большой сарай, приткнувшийся к изгороди в углу двора. – Вона какой хлев остался от сторожа школы. Погиб он, похоронку весной прислали.

– Сделай милость, Павлик, отведи лошадей сам да загони остальных животных в хлев. Сейчас дети должны выйти гулять.

Пашке нравилось ласковое обращение, тем более что Павликом его сроду никто не называл. И положение человека, которого просят о помощи эти такие культурные, но такие беспомощные взрослые люди, льстило его самолюбию. Уходить ему расхотелось, и он с готовностью принялся выполнять просьбу директора.

Повернувшись к лошади, он огрел ее хлыстом и гаркнул:

– Ну, пошла, дохлая!

– Какая жестокость! – тихо заметила Вероника Петровна.

Директор повернулась к ней и твердо сказала:

– Идите к своим детям, Вероника Петровна, вам перевоспитывать его не придется. Скажите тете Поле, пусть покормит обедом и нашего гостя.

Потом обратилась к мальчику:

– Ты сказал, «батя», то есть председатель, привезет дормез. Поясни, пожалуйста, что такое дормез? Я знаю, у французов – это большая карета для дорожных путешествий. Зачем нам карета?

– Не, это не карета. Это длинная телега, на ней можно слеги возить.

– А что такое слеги?

– Ну, жерди, что ли, для изгороди или там еще для чего. А вы, теть, директорша, значит, Ивановна?

– Да, директор, только почему Ивановна? У меня имя есть, Нелли Ивановна.

– Батя дома говорил, что вы баба толковая, а имя у вас собачье. У нас собака была по кличке Неля. Ее в прошлую зиму волки выманили на огороды и задрали. Тоже умная была, а вот, поди ж ты, попалась.

Мальчик говорил серьезно, с сожалением, не обратив внимания на улыбку директора.

На крыльце показалась Изабелла Юрьевна с тарелкой, на которой стоял стакан киселя и лежала горстка самодельного печенья, которое испекли детям на третье.

– Это тебе, малыш, – протянула она Пашке тарелку. – Может, помоешь руки?

– Не, – ответил мальчик, мотнув головой, и взялся за угощение.

Изабелла Юрьевна, опережая вопросы директора, взяла ее за локоть и отвела в сторону.

– Это я запретила приводить мальчика на кухню. Что вы, ей-богу, бдительность потеряли? А если у него глисты, дизентерийная палочка или еще что. Гляньте-ка на его руки!