— Ко Дню артиллерии, — сострил я.

— Ну, ты, бальзак, брось! Ты ведь еще не полный бальзак, а кусочек, тебе до Бальзака еще много учиться. Напрасно ты так со мной, вся сумма у меня, ты помни! Ты не особенно-то дергайся, прощай, бальзак!

— Как прощай?!

— Ага! Испугался! Ну то-то! Клад ты, бальзак! Ваша светлость!

Ненавижу я эти штучки. Отдал бы деньги, и все тут. Нечего мне мозги крутить, что за привычка!

Он обнял меня за плечи.

— Да пошутил я. Так же шуток не понимаешь, как моя жена. Неразвитые вы люди! Да разве я могу оставить вашу светлость? Бросить посреди улицы? Садись.

И помчались мы обратно по Буйнаковской улице.

Расходились демонстранты. Пошли переполненные трамваи.

Домой я не явился в эту ночь.

Мы затаскивали мотоцикл в сарай, как Штору окликнули.

— А я к тебе в гости после демонстрации, — сказал улыбающийся маленький толстяк, обнимая за плечи улыбающуюся женщину.

— Смотри, Картошин! — воскликнул Штора. — Целую Кате ручку!

— Катались? — спросила Катя.

— Катались, катались, — сказал Штора, моргнув мне. Поднялись в квартиру.

Штора чуть не захлопнул перед моим носом дверь, я успел проскочить, вернее, втиснуться. Забыл, что я сзади иду, что ли?

— Мой помощник, — сказал он Картошину.

— Все великие дела творишь? — сказал Картошин, улыбаясь.

— Угадал, — сказал Штора. — А ты?

— После окончания нас с Катей направили в Кировабад на строительство электростанции. Там остались. Милый городишко. Сейчас в конструкторском бюро. Примчались, как ты сам понимаешь, на праздники, к родным…

— Не думаете из своей дыры перебираться?

— Не думаем.

— А я разворачиваюсь, брат, вовсю…

— Мы с Катей, когда тебя исключили…

Штора перебил:

— Об этом я не жалею.

— Можно было бы тебе восстановиться…

— Брось, Картошин, я плевать хотел на них, мне не надо… Мне это все, знаешь… начхать. При моих способностях, ты, Картошин, знаешь… Я им всем покажу!

— Да, да… — сказал Картошин.

Я заметил, со Шторы вдруг слетело то хорошее настроение, та уверенность в себе, которые только что наполняли его до краев.

— Мы ведь с тобой, Картошин, не виделись с того дня, как я из института ушел, — сказал Штора.

— Да, да, с того дня, как тебя… как ты ушел, мы с тобой не виделись…

— И вот встретились в праздничный день, — сказала Катя.

— Сейчас мы все организуем, — засуетился Штора, — сейчас я своего помощника пошлю…

Он отвел меня в сторону.

Супруги Картошины закричали:

— Не надо ничего, Виконт, не надо беспокоиться, мы просто зашли тебя проведать!

Но он уже хлопнул дверью. Я его убедил, что детям до шестнадцати лет спиртного не отпускают.

— А вы, значит, его помощник? — спросила меня Катя Картошина.

Скажи «да», она сразу поинтересуется, в чем я помощник. Но мне не хотелось распространяться про значки. И Штора, как я понял, не собирался перед ними хвастаться сегодняшним днем. И я сказал:

— Я его родственник.

— Так, значит, вы его родственник? Вы нам что-нибудь расскажете? Виконт и сейчас, вероятно, откидывает номера? В институте он откидывал такие номера! Он был очень живой, правда, Паша?

— Да, он откидывал номера, — сказал Паша, — а что он сейчас делает?