Рудольф Инкович сказал отцу, что учиться я никогда не буду, не только на арфе, а вообще где бы то ни было, он, мол, все знает, как старый опытный педагог, и предрекает мне кошмарное будущее. (Это мы еще посмотрим, насчет кошмарного будущего, он не бог, и не пророк, и не какая-нибудь цыганка, чтобы предрекать мне будущее!)
И еще Рудольф Инкович сказал отцу, что собирался отправить меня в колонию, только в колонии я могу расти и стать человеком, но, учитывая старую дружбу с отцом, работу в одном оркестре, годы Гражданской и Отечественной войн, он отказался от этого.
Все еще перемелется, поработаю годик, денег заработаю, куплю себе перчатки…
Зато отец мне работу нашел. В Парке культуры и отдыха требовался художник — писать разные афиши, объявления. Отец видел, какие я прекрасные буквы на стенгазетах рисовал, он не сомневался, что я с этой работой справлюсь. Я ему в Общество по распространению общественных и научных знаний такую стенгазету нарисовал, что все сотрудники упали от восторга.
Теперь-то я буду самостоятельный! Потому все в мою жизнь влезают, что я денег не зарабатываю. Если бы я зарабатывал, кто бы меня упрекнул в несамостоятельности! А то каждый раз слышишь: «Когда ты будешь самостоятельный, будешь все делать самостоятельно». Давно в кишках сидит!
Не хуже других могу заработать по своей специальности. Не каждый в мои годы может работать художником в Парке культуры и отдыха. Я приблизительно представляю себе, что это за работа, весь парк на мне держится. То есть все объявления, все анонсы на моих плечах, не маленькая ответственность. Ясно, не ахти какая интересная работа, не живопись, но для начала полная самостоятельность. Куплю себе холсты, подрамники, красок накуплю, перчатки. Буду боксировать и писать картины, а там видно будет. В школу я всегда успею возвратиться, никаких талантов, ни черта для этого не требуется.
Ох, и наслушался же я историй от матери, пока отец мне работу нашел! И про певца Агафонова, и кучу разных невероятнейших рассказов о том, что происходило с разными мальчиками, которые бросали школу. Отцу тоже досталось, будьте покойны, он даже больше меня виноватым оказался, а мать была во всем права: она и предвидела это, и предрекала, и предсказывала. «Это твой Вояка!» — кричала она. «Да не Вояка, а Боякин», — поправлял я. «Какое имеет значение, Бояка он или Вояка, — продолжала она, не слушая меня, — никакого значения не имеет! Это он, твой Вояка, испортил тебе всю жизнь, отрицательно влиял на тебя, а я его еще раньше на елку звала! Нет уж, нет уж, пусть он к нам больше не ходит, никаких Вояк! И я уверена, что это он украл тогда зажим для отцовского галстука!» — «Зачем ему какой-то паршивый зажим?!» — кричал я. «Зажим не паршивый, а единственно ценная вещь в нашем доме! Этот зажим из Персии, если ты хочешь знать, такого теперь не купишь ни за какие деньги, он знал, что делал, твой Вояка!» — «Не брал он никакого зажима!!» — кричал я, наступая на нее, отстаивая честь своего друга. «Зажим был бы на месте, но его нет», — отвечала она спокойно, и мне начинало казаться, что она нарочно говорит все это, чтобы позлить меня и отца, он слушал и морщился. «Ты принеси мне лучше супу», — сказал отец (он только что пришел с работы). «Вояка мне всегда не нравился!» — в какой раз повторяла мать. «Боякин! — поправлял я ее. — Боякин!!!» — «Прекрати орать! — вмешивался отец. — Немедленно прекрати орать! Или я не знаю, что сейчас сделаю!» Мать поставила перед отцом тарелку супу и продолжала: «Докатился твой сын до Агафонова!» — «Агафонов тут ни при чем!» — отвечал отец, хлебая суп. «Ах, ни при чем? Ты говори ему это, говори, чтоб он совсем распустился! Агафонов тут очень даже при чем!» — «При чем здесь Агафонов?» — спрашивает отец устало, поднимая голову, а ложка с супом в его руке трясется. «А ты знаешь с очками историю у Фигуровской?» — спрашивает она отца. Отец ест суп и отвечает: «У Фигуровской не знаю». — «А! Не знаешь? А следовало бы знать!» — «Я твою Фигуровскую знать не хочу, дура она набитая», — говорит отец, раздражаясь. «Фигуровская не дура, — говорит мать. — Это были иностранные очки, ей привез сын, он из-под полы достал…» — «Ну и что из этого?» — спрашивает отец. «Вы мне не даете рассказать все по порядку, — возмущается мать, — все время меня перебиваете! К чему я это все клоню, а к тому…»