(И. Ильф и Е. Петров. Золотой теленок) = долбили клювом.
Единственное число, безусловно, предпочтительно при синкретизме двух числовых значений – дистрибутивности и класса (обобщенного родового):
На заре советской автомобильной эры все мы, естественно, мечтали купить машину. (А. Ширвиндт. Schirwindt, стертый с лица земли).
Гайломазова Е.С. Квантификация объектов и фактов: когнитивно-семантические и дискурсивно-прагматические характеристики. Волгоград, 2012. С. 83, 84.
…Своеобразным проявлением словообразовательной деривации можно считать актуализацию ложной морфемы (проявление языковой игры), квазикорня, и, соответственно, ложный сиплекс (например, «еврейский ремонт»). В произведении А. Ширвиндта есть рассказ автора об одном разговоре с соседкой, которая по-своему поняла композит евроремонт – она соотнесла это со словом евреи, еврейский. «[Соседка] тихо остановила меня во дворе и стыдливо сказала: “Александр Анатольевич… не могли бы вы помочь мне найти евреев для ремонта? Они поставили такое условие. Я в растерянности…”» Дальше автор пишет: «Пока я дотумкал, что они требуют от нее евроремонт, прошло некоторое время»…
Со Кен Ран. Лексико-семантическая и словообразовательная деривация в семантико-тематическом поле «жилище и его части» в современном русском языке: в сопоставлении с корейским языком. Новосибирск, 2011. С. 169, 170.
Самое пикантное, что автора второй диссертации зовут Со Кен Ран.
В одном интервью на вопрос: «Вы пишете от души?» – я ответил: «От чего придется. Какое место тела в данный момент о себе напоминает, от того и пишу».
То, что я стану большим писателем, было понятно уже в детстве. Вот открытка, отправленная мною в 1941 году из эвакуации чтецу Дмитрию Николаевичу Журавлеву. Орфография сохранена.*
* Из Чердыни Молотовской области
30 октября 1941 года
Москва
Арбат
Улица Вахтангава, д. 12 а, кв. 15
Д.Н. Журавлеву
Милыи дядя Митя!
поздравляю з днем твоих иминин. как ты живешь? целую крепко.
Шурик
Домашний архив
Перелистал первую часть этого произведения и окончательно понял, что я не поэт, а прозаик. Также с некоторым удивлением понял, что о себе больше ничего не знаю, а если бы и знал, то в прозе это описать невозможно. Поэтому перехожу к обещанной второй части.
Они обо мне, а я о них
Однажды молодая мама с маленькой девочкой подошла к Ольге Александровне Аросевой и сказала елейным голосом: «Мы же ваши поклонницы. Мне никто не поверит, что я вас встретила. Пожалуйста, можно с вами и с ребеночком сфотографироваться?» Ребенок спрашивает: «А кто это?» На что мать рявкает: «Молчи, б…, я тебе потом скажу!»
К сожалению, сегодня раздается в лучшем случае восклицание: «Боже мой! Он еще жив!» – но чаще все-таки слышен вопрос: «А кто это?» Когда на экране, в журнале или просто в разговоре возникает та или иная фамилия, думаешь, как можно не знать этого человека. А потом понимаешь, что его физически нет уже много-много лет.
Необходимость увековечивания себя, друзей, великих знакомых и умерших родственников – опасная вещь. Увековечивают у нас вообще огромное количество людей, причем половина этого увековечивания – выброшенные деньги. Как быть? Переименовывать улицы – проблема. Во-первых, есть аналогичные названия. Сейчас идет дискуссия по поводу улицы имени моего незабвенного, любимого Марка Анатольевича Захарова. Оказывается, в Москве уже есть улица Захарова. Правда, маршала. Во-вторых, менять старые московские названия улиц на новые глупо, потому что только возникает, например, Кропоткинская, глядь – конъюнктура другая и надо опять возвращаться к Пречистенке. Стыдно и непатриотично советовать, но дешевле было бы перенять заморский опыт и честно писать «авеню» и «стрит».