Её собственная одежда тоже была странной – свободной и плохо сидящей, но она не могла перефокусировать взгляд так, чтобы увидеть, что на ней надето.

Она застонала вслух, стараясь прийти в чувство.

Услышав её, мужчина оторвался от газеты.

– Проснулась? Хорошо. Слушай меня.

И он зачитал ей из газеты:

В конце я увидела сумерки

уходящего света,

Спокойный блеск воды

и пятна чёрно-белого цвета.

Мишель поняла, что это стихотворение.

Но зачем он читает его ей?

Мужчина радостно сказал:

– Кто-то узнал! Кто-то разгадал мою загадку! Разве это не чудесно? Какой вызов! Какое приключение!

Он опустил газету от лица, и у Мишель перехватило дыхание.

На неё смотрело лицо клоуна.

Клоуна, одетого в клоунский наряд.

Она опустила взгляд на свой рукав и увидела, что она одета в точности так же.

У неё застучало сердце, она вспомнила новости и сплетни…

Убийца-клоун!

Это он!

Он собирается убить меня!

Она попыталась закричать, но не могла даже вдохнуть.

Клоун открыл коробку, которая оказалась наполненной тюбиками со сценическим гримом.

– Что ж, – сказал он. – Сейчас я подготовлю твоё лицо, сделаю его настоящим, как моё. Но…

Он подошёл к клетке и присел, снова указав на газету:

– Надеюсь, ты понимаешь… это всё меняет! Теперь нельзя торопиться. Я должен быть терпеливым – как и ты.

Мишель наконец, смогла дышать, и завизжала так, что её голова едва не раскололась.

Клоун спокойно посмотрел на неё через ограждение. Белки его глаз выглядели желтовато на фоне белой краски, которой было закрашено его лицо.

Когда она замолчала, он сказал:

– У тебя отличный голос. Сможешь повторить?

Мишель снова послушно закричала.

Закончив, она стала ловить ртом воздух, задыхаясь.

«Как собака», – подумала она.

– Невероятно, – воскликнул мужчина. – Давай ещё раз.

Но у Мишель уже не было сил. Кроме того, почему она вообще делала то, что он просил? Где бы они ни находились, это явно далеко от других людей. Конечно, никто не услышит её крика. И он явно это знал. Они лишь развлекала его.

Мужчина рассмеялся.

– Ну ничего, может быть, позже. Да, конечно. А пока…

Он поднял газету, сложенную на странице, которую он нашёл, и снова зачитал вслух:

Камера выпала из моих рук –

и почему они задрожали? –

Упала и я сама, пропустив закат

к своей бесконечной печали

Он восхищённо рассмеялся.

– Разве это не чудесно? Очень, очень умно. Мне ужасно приятно.

Мишель начала всхлипывать и поскуливать, по щекам её текли слёзы.

Клоун наклонил голову, как будто искренне ей сочувствуя.

– Да, я прекрасно понимаю твои чувства. Они собираются бросить тебя, да ведь? Они забудут тебя. Я знаю, каково это, поверь мне. Ужасное чувство – быть потерянным, забытым.

Посмотрел на газету, он добавил:

– И кто бы ни написал это – по всей видимости, молодая леди, как и ты, которую зовут Тина – она знает это чувство, как и мы с тобой. Я должен встретиться с ней. И ты тоже. А потом… потом мы продолжим. Она сильная, я это чувствую, возможно, ты тоже не такая, как все. Может быть, на этот раз всё будет иначе.

Он поднялся на ноги, вернулся к столу, достал канистру и пачку салфеток, и посмотрел в зеркало.