– Здесь Христос невидимо присутствует и стоит между нами. Он все слышит и все знает. Каждое биение сердца вашего Ему известно и ни одна мысль ваша не утаится от Него… Веруете ли вы в Бога и Господа нашего Иисуса Христа?
Едва слышно проговорила Лиза:
– Я стараюсь верить.
– Однажды к Иисусу Христу привели бесноватого, и отец его просил: «Если, что можешь, сжалься над нами и помоги нам». Иисус сказал ему: «Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему». И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: «Верую, Господи, помоги моему неверию»… Захватит вас сомнение, тяжко станет вам в Мире, а молитва не будет приходить на ум, скажите с верою: «Верую, Господи, помоги моему неверию»… Вы Евангелие читаете?..
– Да, читаю.
Вот и все. Кончена исповедь. Так недолго, так просто, а почему-то еще чище стала прозрачная ясность внутри, где не гадкие, отвратительные внутренности с мерзкими химическими процессами, но где… Неужели, и точно?.. Душа?..
Со страхом и трепетом Лиза подходила к Чаше со Святыми Дарами, благоговейно приобщалась, и, когда вдруг громко, так, что она вздрогнула, певчие из угла церкви возгласили:
– Видехом свет истинный, прияхом Духа Небеснаго, обретохом веру истинную, нераздельной Троице покланяемся: Та бо нас спасла есть…
Каждое слово поняла Лиза. «Обретохом», то есть нашли, получили веру…
Опустив голову, шла она домой и думала: «Неужели и правда: нашла веру?.. Так вот, что такое вера?.. Какая это сладкая радость, какая блаженная истома и… тишина на сердце…»:
«Верую, Господи, помоги моему неверию».
XIII
В эти дни своего просветления, Лиза написала Курту. Писала она коротко, немного, даже и сухо. Сообщила о своем возвращении в Германию, в Берлин; написала, что живет она у Верховцевой, и была бы рада получить ответ от старого друга.
Ответ пришел скоро. Это было короткое письмо на официальном бланке инженера доктора Бургермейстера… Курт писал Лизе, что он очень рад, что она в Германии, где так хорошо и спокойно, а не во Франции, где могут совершаться такие ужасные преступления. Он желал Лизе скорее вернуться в Отечество: «Теперь у вас там скоро не будет большевиков и вам там будет хорошо». Он очень коротко сообщал о себе, что он на ответственном посту, счастлив быть полезным Родине и партии, что он очень занят, и навряд ли сможет приехать в Берлин навестить Лизу. «Да и нужно ли это?», – заканчивал он свое письмо.
Странно: оно не расстроило, не раздражило, даже не слишком опечалило Лизу.
Да, так и должно было быть. Игорь прав: «шляпой» оказался не Курт, но сама Лиза.
Все-таки было грустно. Старые воспоминания всколыхнулись. Защемило сердце, но вдруг точно услышала ликующий возглас хора: «Обретохом веру истинную»…
В хрустальном, неизвестном и неведомом никаким философам и физиологам, нутре что-то поднялось и залило сердце радостным теплом. Лиза вздохнула и прошептала, разрывая на мелкие части письмо Курта:
– Верую, Господи, помоги моему неверию…
И тихо-тихо стало внутри… И… прошло… Все проходит. Образ Курта умчался, исчез, испарился без боли, без страданий. Душа отвергла его, тело позабыло.