— Мне бы хотелось обговорить вот какой момент, — продолжил советский лидер. — Советские люди, оказавшись на территории, оккупированной союзными войсками, могут быть приняты за фашистских пособников и быть взяты союзными войсками в качестве военнопленных. Поэтому я хочу, чтобы в этом вопросе была соблюдена деликатность.

— Мы понимаем это, — согласился Франклин Рузвельт, взяв бокал с минеральной водой.

— Мне бы хотелось, чтобы в принятых документах мы с вами зафиксировали основные условия по их достойному содержанию до обязательного возвращения на родину.

Черчилль, скрестив руки на груди, понимающе закивал:

— Да, я думаю, это будет разумно.

Выслушав переводчика, Сталин тоже удовлетворенно кивнул:

— Я рад, что в этом вопросе у нас с вами полное понимание.

— Господа, я бы хотел вернуться к вопросу о Совете Безопасности, — заговорил Рузвельт. — Мне кажется, что малым государствам нужно предоставить право голоса в нем, чтобы они могли влиять на мировые процессы.

— Я с вами согласен, сэр, — откликнулся Черчилль, доставая очередную сигару. Он не спешил ее раскуривать, сначала поднес к лицу, вдыхая сладковатый табак, и только после этого чиркнул спичкой о коробок. — Мы не должны ущемлять их права никоим образом. В противном случае это шло бы вразрез с основными идеями Атлантической хартии. Этот вопрос следует продумать более деликатно, чтобы не ущемить также интересы и больших государств. Ведь наши цели часто бывают различны, а объединившись, малые государства могут действовать против наших прямых интересов, а следовательно, против безопасности в целом!

Наконец Черчилль закурил, пустив облачко дыма под самую лепнину.

— Я вот что предлагаю, — Сталин посмотрел на Молотова, сидевшего рядом. Не далее как вчера вечером они детально обсуждали этот вопрос, зная, что пройти мимо него будет невозможно. — Решения Совета Безопасности могут быть приняты только в том случае, если за них единогласно проголосуют наши страны, имеющие статус постоянных членов совета.

— Мне кажется, что это хорошая мысль, — согласился Рузвельт. — Решение не будет принято, если за него не проголосует хотя бы одна из стран-учредителей, я правильно вас понял, маршал Сталин?

— Именно так, господин президент, — улыбнулся Сталин. — Если хотите, это будет «вето», правда, сформулированное в мягком виде.

— Я вас полностью поддерживаю, господа. — Грузное тело Черчилля слегка шевельнулось. — Я так думаю, орлы должны позволять малым птичкам петь, и им нечего беспокоиться о том, а чего же ради они поют.

Шутка оказалась удачной. За столом дружно рассмеялись.

Двое парней в форме морских пехотинцев быстро убрали со стола использованную посуду. Не исключено, что прежде они работали где-нибудь в фешенебельных ресторанах. Затем так же быстро стол был заставлен новыми кушаньями: парной телятиной, лазаньей, многочисленными салатами из морепродуктов. На трех больших блюдах была выставлена форель — подарок господина Черчилля.

Пододвинув к себе тарелку, Рузвельт вдохнул исходящий от блюда аромат и произнес:

— Обожаю лазанью!

Один из морских пехотинцев умело откупорил бутылку с армянским коньяком и, разлив шафранную жидкость в бокалы, скромно отошел в сторону. Черчилль, благодарно кивнув, взял бокал.