В руку вцепился кто-то из диверсантов, пытаясь вырвать пистолет, и Куприянов, силой преодолевая силу, развернул оружие на девяносто градусов и нажал на курок. Прозвучавший выстрел заставил «орденоносца» содрогнуться. Какую-то долю секунды лицо врага оставалось ожесточенным, затем в глазах промелькнули боль и удивление одновременно, а уголки губ напряженно опустились вниз. Его тело уже было мертвым, вот только сознание не желало мириться со случившимся и пыталось повелевать телом, как прежде.

Второй диверсант отскочил в сторону и, пригибаясь, побежал в сторону леса. Уже в следующую секунду Куприянов вскинул пистолет и дважды выстрелил в убегавшего. Попал! Не добежав до края опушки каких-то нескольких метров, тот упал лицом в землю, раскинув руки. Куприянов с силой откинул от себя убитого «орденоносца».

— Назад! — закричал Куприянов, вскакивая на ноги.

Третий диверсант, не обращая внимания на окрик, продолжал продираться через кусты. Направив пистолет в середину его спины, подполковник надавил на спусковой крючок. Диверсант дернулся и, теряя равновесие, сделал еще два неуверенных шага, приостановился, но только для того, чтобы уже в следующую секунду упасть во весь рост.

Еще один готов.

— Ты кто? Как зовут? — спросил Куприянов у единственного оставшегося в живых. Тот, будто бы окаменев, не мог произнести ни звука.

Брезгливо переступив через безжизненное тело «орденоносца», Куприянов двинулся навстречу.

— Павел, — испуганно отозвался уцелевший диверсант, хлопая белесыми ресницами.

Подполковник зло усмехнулся:

— Мне плевать, как тебя зовут… Кто ты в диверсионной группе? — В глазах парня промелькнула растерянность. Следовало немедленно дожать его. Направив ствол пистолета в центр его лба, Куприянов зло спросил: — Считаю до трех! Раз…

— Радист я, — поспешно ответил тот, подняв руки.

На душе полегчало. Значит, не все так скверно. Радист — лицо доверенное, а потому посвящен во многие детали. Его можно перевербовать и затеять радиоигру.

— Где последняя шифрограмма?! — крикнул Куприянов в помертвевшее от страха лицо Павла.

— Она осталась на столе. Только не убивайте меня, — жалостливо запричитал он.

Ткнув стволом в лицо радисту, Степан продолжал ломать его психику дальше.

— Что в ней было?! Ну, тварь?! Или хочешь отправиться следом за ними?!

Губы диверсанта нервно задрожали.

— Не могу сказать, еще не расшифровал. Я всего лишь радист… Только не стреляйте!

— Когда тебе выходить на связь?!

— Через десять часов.

— Бегом в землянку! — распорядился Куприянов.

И когда диверсант повернулся к нему спиной, Куприянов посмотрел на убитых. Один лежал прямо на ступеньках, скрючившись, а другой, разбросав руки, покоился у двери. Его рот был некрасиво открыт и обнажал золотую щеголеватую фиксу. Наверняка когда-то она являлась предметом его гордости. Третий противник лежал ничком, в кустах.

Оба зашли в землянку.

— Где рация?

— Я сейчас, — засуетился белобрысый Павел. — Она здесь, сейчас я ее достану. Только гранату уберите, вдруг выроните.

Подполковник Куприянов усмехнулся:

— Дурак! Внимательнее надо быть, я ведь даже кольцо не выдернул. — И он безо всякого трепета сунул «лимонку» в карман шинели. — Живо!