Ее личной сиделкой стал Люк. Буквально все он делал сам: обтирал ее дважды в день, переодевал во все чистое, менял постельное белье, расчесывал ей волосы… Он следил за ее температурой и даже ел в ее комнате. Разве что по нужде выходил, и то Лина в этом не была уверена. Ночью он забирался в ее постель и крепко прижимал к себе. Тогда Лина не только слышала биение его сердца, но и чувствовала его горячее тело, его руки на своем животе, горячее дыхание на шее. Очень часто Люк целовал ее — прижимался губами, то к макушке головы, то к шее. И почти все время он молчал, разве что разговаривал с мамой и Катей, когда те приходили навестить ее.

На следующий день после переезда, Люк поднял ее на руки и куда-то понес. По мимолетному состоянию невесомости и характерным звукам Лина догадалась, что они воспользовались порталом. Но зачем? А потом Люк аккуратно опустил ее на землю и принялся раздевать. И лишь когда она испытала шелковистое прикосновение не холодной и не теплой жидкости, что подхватила ее, не давая утонуть, Лина поняла, что они переместились к кровавому озеру.

— Ну давай же! Помоги ей! — с угрозой произнес Люк. — Ты же можешь все, я знаю!

На что или кого он так злился? А в том, что он зол, Лина не сомневалась. Хотя… злиться было на что, хотя бы на судьбу. Может, не ему, а вот ей уж точно. Если ее неподвижность в следствие болезни — это такая шутка, то она очень жестокая и даже беспощадная. За что она так поступает с Линой? Что она сделала плохого, чтобы заслужить столь суровое наказание?

— Давай же! Исцели ее от этой дряни! — громче проговорил Люк. Лина почувствовала, как сжались его руки, поддерживающие ее и прижимающие к его телу. — Она нужна мне!..

На последней фразе голос его сорвался, и он резко замолчал, еще крепче прижимая Лину к себе. Из груди вырвался судорожный вздох, и она испугалась — уж не плачет ли он. Но больше она ничего не почувствовала, разве что сердце его билось так сильно, не как обычно.

Вскоре они вернулись домой. Надо ли говорить, что и волшебное озеро не помогло ей? В голове все чаще зарождалась мысль, что все напрасно, что отныне она обречена на такое вот бесполезное существование. Быть обузой все время — ничего ужаснее нет.

Этот день прошел, как и предыдущий, не считая визита к озеру. Приходила мама, потом Катя. С обеими Люк тихонько разговаривал. Все разговоры сводились к тому, что ни один из них не знает, что за недуг завладел телом Лины, и как его от этой напасти избавить. Из их разговора Лина поняла, что врач назвал этот штамм гриппа мутированным и не изученным. По его же словам или ее организм сам поборет вирус, или… А вот когда наступит второе или никто не знал. Лина же склонялась к мысли, что поскорее бы. То, что она сейчас в тягость всем, убивало морально.

После вечерних процедур, когда в доме уже царила тишина, Люк традиционно забрался в постель Лины, обнял ее и прижал к себе спиной. Так приятно было ощутить его тело. Ей хотелось ласки, более откровенной, нежели братские объятья, но она понимала, как глупо сейчас желать этого.